Случилось эта история в 1990 году, когда ваш покорный слуга учился в 10 классе и, надо признаться, был даже победителем городской олимпиады по английскому языку. Поэтому был приглашен на вечер, организованный преподавателями школы, для того чтобы исполнить песню из Серенады солнечной долины на языке оригинала.
А главным событием вечера был мини-спектакль Cinderella, по-нашему Золушка. И если бы не мои олимпийские успехи, я мог бы пропустить это феерическое шоу, ставшее таковым исключительно благодаря все тому же КАСТИНГУ.

Вместо того чтобы на роль Золушки выбирать самую изящную и миловидную девочку, право выйти на сцену в столь светлом образе предоставили отличнице, лучше всех знающей английский язык. Ну, поет же Монсерат Кабалье Дездемону, пусть и Настя Золушку сыграет, несмотря на далекие от идеала ноги 40-го размера и исполинский рост (Настенька еще и спортсменкой была, баскетболом занималась). Как вы понимаете, в сказке про Золушку размер все-таки имеет значение, что бы там ни говорили.

И вот на сцене Золушка, раздосадованная тем, что не попадет на бал, и прилетевшая из-за кулисы фея, которой необходимо утешить несчастное дитя, занятое отделением риса от пшенки.

А фея тоже была хороша! Она напоминала гигантскую стрекозу, страдающую ожирением в последней стадии, которая сдуру влетела в открытую форточку и тут же запуталась в давно не стиранной тюлевой занавеске. Особый колорит костюму придавали крылья, сделанные все из той же занавески, натянутой на проволоку. Они нелепо торчали сзади, почему-то на уровне еле угадывающейся талии, а вовсе не из-за плеч, как полагается любой уважающей себя фее, пусть даже без Оксфордского произношения.

Взмах волшебной палочки, и двое мальчиков, в школьной форме и с такими же нелепыми крыльями, выпорхнули на сцену и нацепили на Золушку очередную портьеру и почему-то русский кокошник. После резкого взмаха, у феи отвалились крылья, но этого почти никто не заметил. С реквизитом родительский комитет явно подкачал.

Вот только обуви нашей юной героине никто не вынес. И пришлось ей ехать на бал в мыльницах, то есть в резиновых тапочках, которые считались писком моды в далеком 90-м году. И, как выяснилось позднее, тапочки эти слишком сильно отличались от хрустальных башмачков, и даже не столько размером, сколько самим материалом.

Роль принца досталась сухощавому еврейскому мальчику в очках. Роста он был совсем небольшого и сильно картавил, что придавало языку великого Шекспира некий франко-одесский колорит. Золушка, на голову выше своего возлюбленного, с удовольствием станцевала с ним какой-то неопределенный танец, перекинулась парой фраз на безупречном английском, и тут раздался роковой бой часов.

После двенадцатого удара молотком в медный таз, от чего у половины актеров заложило уши, зрители чуть не превратились в тыкву. Дело в том, что в этом месте, как известно, Золушка должна была потерять туфельку. Но мыльница 40-го размера намертво прилипла к потной ножке главной героини и не хотела сниматься ни в какую. Золушка лихорадочно скакала на одной ноге, но проклятая мыльница не стряхивалась. И тогда, чтобы оставить еврейскому принцу хоть какую-то память о незабываемом маскараде, Настенька (она же Золушка, она же отличница, она же баскетболистка) привычным движением наступила одной ногой на пятку другой, с характерным чпоканьем содрала прилипшую туфельку, после чего еще раз прыгнула и придала неподатливой обуви изрядный импульс. Мокрая стоптанная мыльница, описав дугу грязно-серого цвета, пролетела через всю сцену и рухнула прямо к ногам картавого принца. А Золушка опрометью бросилась в кулисы, довольная своей актерской находчивостью.

Зал уже просто ржал в голос. Учителя вырубались до слез, а довольные старшеклассники, приглашенные на этот незабываемый спектакль, гоготали с задних рядов и вслух комментировали происходящее ломающимися отроческими голосами.

Но спектакль продолжался. На сцене уже появился принц с огромной туфлей в руках и принялся примерять ее четырем девочкам, одна из которых точно должна была стать его избранницей. Когда третья из девчонок провалилась в туфлю чуть ли не по колено, в зале живых почти не осталось. Как и положено, такая обувь могла быть в пору лишь одной-единственной, то есть Золушке. И действительно, 40-й размер был только у нее.

Последних фраз и сцены свадьбы принца с Золушкой в зале никто не слышал. Надо отдать должное детям, они продолжали играть не обращая внимания даже на истерически хохочущий зал. Кое-кому из учителей даже плохо сделалось, а я, сидя в первом ряду, чуть не сорвал голос, но песню все-таки спел. Правда через полчаса, когда все успокоились и уже готовы были слушать что угодно, только бы на сцене никто не снимал обувь.

Источник