Конфискация имущества стала в России обычным следствием коррупционных дел. При этом глава Следственного комитета Александр Бастрыкин призвал расширить перечень преступлений, по которым будет применяться конфискация.

Только за девять месяцев этого года СК направил в суд 408 уголовных дел в отношении 900 коррупционеров, совершивших преступления в составе организованных групп и преступных сообществ. Это в два раза выше показателя прошлого года.

Всего в суды направлено 11,6 тыс. уголовных дел в отношении 13 тыс. обвиняемых. Из них 64% составляют дела о взяточничестве, в 16% случаев установлены факты мошенничества.

Перечень коррупционных дел с изъятием имущества поражает воображение. Так, в Московской области осуждены девять участников преступной группы, в том числе два чиновника минприроды. Почти за четыре года они получили взяток на сумму 26 млн руб. за выдачу разрешения на социально-экономическую деятельность на особо охраняемых природных территориях. Суд согласился со следствием, виновные осуждены, их имущество конфисковано.

В Главном следственном управлении СК России продолжается расследование дела в отношении бывшего руководителя УФНС по Белгородской области Натальи Поповой. По данным следствия, она получила взятку на сумму не менее 27 млн руб. за общее покровительство коммерческой деятельности ряда юридических лиц.

Идет расследование уголовного дела и в отношении первого заместителя губернатора Владимирской области Александра Ремиги. По версии следствия, он получал взятки с 2021 по 2025 год, в том числе за общее покровительство представителям коммерческих организаций. Общая сумма превысила 53 млн рублей.

В этом году вынесены последние приговоры по масштабному уголовному делу, в рамках которого выявлено и раскрыто 234 эпизода коррупционных преступлений, связанных с разрешениями на строительство в Подмосковье. К уголовной ответственности привлечены 65 лиц, наложен арест на имущество обвиняемых на сумму более 1,2 млрд руб. Деньги коррупционеров, изъятые в ходе обысков, конфискованы.

Когда читаешь эти «боевые сводки», возникает вопрос: что дальше происходит с деньгами, активами, предприятиями, конфискованными у коррупционеров? А ведь это сотни объектов недвижимости! У одного только экс-судьи Верховного суда Момотова по иску Генпрокуратуры было запрошено об обращении в доход государства активов рыночной стоимостью в 9 млрд рублей, а также 95 объектов недвижимости, в их числе сеть отелей «Мортон».

Каким образом государство потом распоряжается этими объектами? Кому они достаются? Как распределяется изъятая собственность? «СП» попросила прокомментировать эти вопросы профессора Финансового университета при правительстве РФ Александра Сафонова.

— В соответствии с действующим законодательством конфискованные денежные средства поступают с Государственное казначейство, в Минфин. Собственность поступает в распоряжение Росимущества, там создано специальное Управление конфискатом. Росимущество берет на себя временное управление объектом. Затем конфискованные объекты либо выставляют на продажу, либо они переходят в пользование государства. Изъятые квартиры, например, переходят в ведомственный фонд.

«СП»: Ленинский районный суд Владивостока изъял более 800 объектов имущества бывшего мэра города Владимира Николаева и членов его семьи. Что с ними будет дальше? Такой же вопрос о сети отелей «Мортон», изъятых у экс-главы Совета судей Момотова.

— Сеть отелей и объектов недвижимости будет выставлена на торги, их судьбу решит аукцион. А вот с изъятыми денежными средствами сложнее. Нередко бывает, когда изымают наличность, правоохранители могут что-то присвоить себе, тут система контроля пока развита слабо. Изъятые денежные средства поступают в МВД как вещдоки, либо их передают на хранение в банк. На самом деле, на мой взгляд, это не совсем эффективно, потому что конфискованные денежные средства должны передаваться в государственное казначейство.

«СП»: Но где гарантия, что конфискованные объекты недвижимости попадут в надежные, а главное, чистые руки, и их попросту на «угробит» неумелое управление? Или, того хуже, коррупционная деятельность нового владельца?

— Это очень правильные вопросы, потому что перед тем, как передавать объекты недвижимости в собственность, надо выделить квалифицированного специалиста, который будет следить за эффективным использованием объекта. Но тут есть нюанс: от имущества, поступившего в ведение государства, само государство пытается избавиться как можно скорее, потому что оно платит само себе налоги за его использование. Это невыгодно.

«СП»: А что бывает с изъятыми квартирами? Не бывает злоупотреблений при их распределении в ведомственное пользование?

— Бывает. Есть примеры. В этом плане есть, над чем работать, — резюмировал эксперт.

После начала СВО власти расширили перечень статей, по которым возможна конфискация. Тем не менее после начала военной спецоперации количество коррупционных дел с конфискацией увеличилось. Почему? С таким вопросом «СП» обратилась к генерал-майору ФСБ Александру Михайлову.

— Поскольку все военные контракты — закрытые, поле деятельности для коррупции открылось необъятное. Да и до СВО это было. Например, когда начали строить парк «Патриот», туда вкладывали немереное количество и бюджетных, и народных денег, а с отчетностью было плохо. Естественно, пышным цветом в парке расцвела коррупция.

То, что с 2022 года перестали обращать внимание на должности и чины при разборе коррупционных дел, шаг правильный. Неприкасаемых быть не должно, если речь идет о коррупции на военных госзаказах и обеспечении армии. Но я бы не стал идеализировать систему конфискации, потому что по опыту знаю: как только конфискованное имущество выставляют на аукцион, вокруг образуется сеть посредников и жуликов. Давно пора было принять регламентирующие порядок конфискации законодательные акты, — считает генерал Михайлов.

Самое интересное, что такие законы, предложенные фракцией КПРФ, были заблокированы в Госдуме. Как обстоят сейчас дела в правовом поле с конфискатом? «СП» попросила прокомментировать это секретаря ЦК КПРФ, доктора политических наук Сергея Обухова.

— Когда я сравнил цифры конфискованного и реально поступившего в пользу государства, то обнаружил несколько сот миллионов разницы. Конфискованные средства попросту исчезли в неизвестном направлении. Счетная палата предоставила мне одни сведения, Минфин — другие. Следком гонится за цифрами и отчетностями, но реальный учет государственного имущества не ведется.

«СП»: Как это реально отрегулировать?

— Только с помощью закона о национализации. Такой закон вносила фракция КПРФ, но его затормозили в Госдуме, не дали ему пройти. В результате сейчас с конфискованными средствами творится полный правовой беспредел: суд принимает решение вернуть конфискованные средства или объекты государству, а дальше происходят неконтролируемые события. Хотят — назначают нового собственника, причем по непрозрачному субъективному принципу. Все это я называю просто: национализация убытков, приватизация прибыли.

Определить принципы распределения конфискованной собственности должен отдельный закон, а не частное решение суда. Нужны правовые государственные акты, а не субъективные решения.

Ирина Мишина