Среди 2439 боевиков, которые вышли из подвалов «Азовстали», и сдались в плен — 86 женщин. По словам министра юстиции ДНР Юрия Сироватко, там есть минимум одна снайперша, три медсестры, остальные обеспечивали в основном коммуникации между боевыми подразделениями, были радистками и связистками.

Все они сейчас находятся под стражей. О том, что им грозит, мы поговорили с адвокатом Дмитрием Аграновским.

— Тем, кто не брал в руки оружие, опасаться нечего?

— Начнем с того, что даже если человек брал в руки оружие, это еще не значит, что он преступник, и ему может что-то грозить, — говорит Аграновский. — Потому что он являлся комбатантом (лицо, принимающее непосредственное участие в боевых действиях в составе вооруженных сил одной из сторон вооруженного конфликта. — Авт.), и, если он не совершал никаких дополнительных воинских преступлений, он просто пленный. К нему должно быть отношение, которое гарантируется пленным.

Но поскольку они имеют отношение к запрещенному полку «Азов», то по российским законам могут быть привлечены к ответственности как участники экстремистской организации. Но они сейчас находятся на территории ДНР И ЛНР - не помню, есть ли у них такое законодательство, и в силе ли там решение о закрытии «Азова».

Согласно статье 356 УК РФ (Применение запрещенных средств и методов ведения войны, лишение свободы на срок до 20 лет) надо будет доказать, применяли ли они насилие против мирного населения, в отношении военнопленных или уничтожали имущество, когда это не было обусловлено военной необходимостью. Тогда в их действиях может содержаться состав преступления. Здесь в каждом случае надо разбираться индивидуально.

Аграновский обращает внимание на то, что Украина сыграла на опережение. Там уже идут судебные процессы. Цель их одна: создание обменного фонда, чтобы потом обменять наших осужденных на получивших срок украинских военнослужащих.

— Украина будет говорить: «У нас тоже ваши содержатся, они такие же преступники». Обмен — это уже решения политические, не правовые. Все будет зависеть от того, как будут наши власти договариваться. И вообще, будет ли, с кем договариваться.

— Женщины с «Азовстали», попавшие в плен, ко всему прочему, еще и ценные информаторы. С ними сейчас беседуют сотрудники разведки, оперуполномоченные ФСБ РФ, представители МВД ДНР…

— Конечно, с ними работают разные специалисты, а потом - или параллельно - будут беседовать следователи.


— У них была возможность раньше выйти с «Азовстали», смешавшись с мирными жителями. Но они этого не сделали. На ваш взгляд — почему?

— Я здесь уже буду рассуждать, как адвокат. У нас в прессе указывают, что у «сидельцев» «Азовстали» были и запасы воды, и еды, и боеприпасов, они могли еще сопротивляться. То, что, имея возможность сопротивляться и стрелять в наших солдат, они сдались — это смягчающие обстоятельства. И они могут быть учтены.

— Пленные женщины-медики — первые кандидаты на обмен?

— Мы же не знаем, чем эти медики занимались. На все эти вопросы должно ответить следствие. И вообще, как вы, наверное, уже заметили, в плен сдаются сплошь повара, водители, медбратья… Других просто нет во вражеской армии. Даже иностранные наемники говорят, что они выполняли какие-то вспомогательные функции, и не воевали, и не знали, куда попали. Когда человек попадает в плен, как и преступник «в руки» закона, у него меняется отношение к жизни.

— Если женщины, вышедшие с «Азовстали», все-таки будут осуждены, где они будут отбывать наказание?

— В соответствующих учреждениях ДНР И ЛНР либо в исправительных колониях Российской Федерации, если выяснится, что преступления были совершены против российских граждан.

— К женщине-снайперу может быть применена высшая мера наказания?

— Смертная казнь к женщинам не применяется. В Российской Федерации — точно, в ЛНР и ДНР — по-моему, тоже. Мне не известно, где бы в Европе применялась смертная казнь к женщинам. И вообще было предусмотрено такое наказание.
Источник