Интервью с лидером Прогрессивно-социалистической партии Украины о перспективах созданного в Киеве объединения «Левая оппозиция»



— Наталья Михайловна, с какой целью вами и лидером коммунистов Петром Симоненко было создано объединение «Левая оппозиция»?

— Мы создали эту организацию, потому что востребованность, ожидаемость в обществе была очень высокой. Парламент Украины представлен только правыми партиями. Интересы людей наемного труда ни в парламенте, ни где бы то ни было защищать некому. Интересы людей наемного труда напрямую связаны с рабочими местами. Людям нужна работа, нужна зарплата, из которой можно заплатить квартплату по нормальным тарифам, и на которую можно не бояться родить ребенка. Вообще возник вопрос: а кто-то собирается спасать страну? Спасти страну возможно, только восстановив отечественное производство, только восстановив связи с Россией и Белоруссией. Другого пути у Украины нет. Именно эта востребованность у граждан Украины и продиктовала создание подобного объединения.



Оно и было создано 12 июня 2015 года. Создано из 5 политических партий и 13 общественных организаций. Кроме юрлиц еще 6 физических лиц вошли в это объединение. Мы утвердили единогласно Манифест левой оппозиции. В нем четко изложены наши цели и призывы. Мы открыты и для приема других организаций.

Как только в прошлую пятницу мы объявили о создании «Левой оппозиции», из Харькова, Бердянска, Киева ко мне обратились разного рода общественные организации с тем, чтобы присоединиться к нам.

— Вот вы говорите о том, что только правые партии представлены в парламенте, но, согласитесь, это могло произойти только благодаря тому, что в течение 24 лет «самостийности» Украины левое движение в ней затухало. Куда испарился ваш боевой дух. Я вот помню, как вы и ваши однопартийцы в 2006 году не дали пройти бандеровцам по Крещатику в день создания УПА.

— К тому же в 2006 году мы защитили Украину от вторжения натовцев.

— Да, было и такое. А почему же тогда вы — ни Наталья Витренко, ни Петр Симоненко — не смогли защитить в 2013-2014 годах памятники Ленину от неонацистов? Вам не кажется, что у вас из этого союза ничего не выйдет, потому что вы слабы? Почему ваша воля к победе куда-то испарилась? С чем это связано?

— Нет, она не испарилась. Дело в том, что за эти годы шел процесс создания отдельных политических сил и не налаживался диалог. Вот не налаживался и всё. Именно поэтому были поражения, именно поэтому так тяжело и расплачивается страна.

Но мы сделали выводы. Мы перевернули страницу, и все, что было раньше — наши претензии друг к другу — сняты. Мы сейчас говорим: «Отечество в опасности!». Мы открыто говорим: наши цели такие-то. Кто с нами — приходите. Потому что надо из этой ситуации выходить.

Нас никто не спасет: 40-миллионную страну никто не прокормит. Никакая Европа, никакая Россия. Никто. Страна должна себя кормить. Люди должны работать.

Мы также говорим: должна быть прекращена война и должны выполняться минские договоренности. Украина не может ежедневно тратить 7 миллионов долларов на войну, как бы этого не хотелось американцам. У нас вымирает страна, у нас голодают люди.

— Найдется ли место в вашем объединении вашему давнему оппоненту — лидеру социалистов Александру Морозу?

— Знаете, социалисты приходили на переговоры, когда работала рабочая группа. Подготовка длилась несколько недель. Это ж не произошло спонтанно за 2 дня. Но для того, чтобы вступить в объединение, нужно решение высшего органа партии. Примите решение, что вступаете в такое-то объединение, разделяете цели и задачи, изложенные в Манифесте. Поставьте подпись руководителей и печать. То есть, чтобы все это было цивилизованно.

Когда пришли социалисты, то сказали нам, что они не могут принять такое решение. А почему? А потому, что у них половина партии за Восток, а половина — за Запад. Половина — за вступление в НАТО, а половина — против.

Но так не бывает. Это называется — тяни-толкай, а не партия. Пусть они разберутся у себя.



Очень сложные процессы идут и в ветеранской организации Украины. Я даже не ожидала, но они до сих пор не смогли принять решение: будут они входить в это объединение или нет. Вот Союз советских офицеров вошел. Вошли две православные организации: Союз православных братств и Собор православных женщин. Вошел ЗУБР («За Украину, Белоруссию и Россию»), вошел Евразийский народный союз. Антифашистский комитет. Славянский комитет. Вошла женская организация «Дар жизни». Им всем декларируемые цели подходят.

— А вот партия Виктора Медведчука — СДПУ (о) — декларирует, что она левая. Они к вам могут присоединиться?

— С Виктором Медведчуком встретиться невозможно. Это небожитель. К нему добраться нельзя. Владимир Марченко (соратник Витренко — прим.авт.) пытался несколько месяцев с ним встретиться. Тоже мне коллега по парламенту называется.

Я знаю, что коммунисты обращались к «Украинскому выбору», организации, созданной Медведчуком, и предоставили все организационные документы. Давайте присоединяйтесь. Но те ответили, что им это не подходит.

— А какие причины отказа?

— Я не знаю, это не мы вели переговоры.

— Возможно, Украину ждут местные выборы. Как вы предполагаете: сможет ли «Левая оппозиция» получить большинство в местных советах Юго-Востока Украины?

— Я хочу сказать, что о выборах речь не идет. Мы не создаем сегодня одно юридическое лицо. То есть, никто не входит ни к кому в списки. Раз. Мы сегодня еще не создаем блок, потому что мы не видели закон о выборах. Может, в нем не будет и упоминания о блоках.

Наше объединение — это только первое сближение. Это очень трудный процесс. Ты ж правильно начал: мы 23 года не могли вырулить на этот процесс. Мы, наконец-то, на него выруливаем. Это очень сложно.



«Левая оппозиция» — это конфедерация. Это объединение субъектов. Каждый субъект остается на позициях своей программы, своего устава. Другое дело, что у нас совпали общие цели, а что будет дальше, мы посмотрим. Сегодня мы еще не решали все эти вопросы.

— Возможно ли, что на основе «Левой оппозиции» может возникнуть новая левая партия?

— Теоретически это возможно. Но практически я не вижу в этом необходимости, потому что в условиях авторитарной власти, причем неонацистской, делать под одной крышей одну, пусть даже и сверхавторитетную, партию, нельзя. Потому что завтра могут убить ее лидера, а послезавтра разгромить все офисы. А дальше что?

Так что я считаю, что это решение было бы неправильным.