Давление и угрозы администрации Дональда Трампа в адрес Венесуэлы, искусственно возникшие буквально из ничего, не имеют прецедентов в современной истории, причем с точки зрения как международного, так и национального права самих США. Под угрозой оказалась институционально-правовая архитектура Америки, которая, и это надо признать, подвергалась эрозии на протяжении всего послевоенного периода, склоняя чашу весов в пользу расширения де-факто прерогатив исполнительной власти. При этом формально продолжают действовать установленные законом и сложившейся практикой ограничения: администрация не покушается на систему "сдержек и противовесов" в сфере использования военной силы за рубежом — они просто игнорируются и подменяются расширенным неправовым толкованием или собственными новациями, имеющими декларативный характер и обосновывающимися интересами национальной безопасности, которые трактуются столь же произвольно.

Кардинальный шаг в этом направлении был сделан при администрации Дж. Буша — младшего в формате объявленной под предлогом терактов 11 сентября "войны с террором". Тогда хотя бы был принят "Патриотический акт", который тоже вызывает много вопросов, и были соблюдены прерогативы законодательной и судебной ветвей власти. Сейчас абсолютная декларативность, не имеющая оснований в каких бы то ни было фактах. Так, сама статистика и аналитика компетентных американских ведомств показывает, что наркотрафик из Южной Америки в районе Карибского моря направлен в Европу, а в части поставок в США осуществляется через восточную часть Тихого океана. Что до применения летальной силы — а это уничтожение порядка 20 малых судов при 83 погибших, — американские власти не дают никаких доказательств того, что те перевозили наркотики и направлялись в США.

Вершину этой пирамиды международного произвола составляют обвинения в адрес правительства Венесуэлы в его причастности к наркокартелям и введение в оборот терминов "иностранная террористическая организация" и "немеждународный вооруженный конфликт". На этом неправовом основании Венесуэле де-факто объявлена сначала морская, а теперь и воздушная блокада. Двадцать седьмого ноября Трамп заявил, что скоро начнутся и наземные операции против Венесуэлы.

Отставка главы Южного командования ВС США адмирала Элвина Хосли на волне развертывания в регионе мощной военно-морской группировки во главе с авианосцем "Джеральд Форд" говорит о том, что даже с точки зрения военных юристов речь идет о неправомерном применении силы в условиях маргинализации его внутренних институциональных основ.

Примечательно, что Лондон прекратил обмен с американцами разведданными по региону Карибского бассейна, где у англичан сохраняются территориальные владения и находятся государства из состава Содружества наций. Не исключено, что оппозиция Трампу как внутри страны, так и в рамках западного сообщества делает ставку на то, что на этом пути он сломает себе шею или наломает дров, что будет достаточным для того, чтобы подорвать шансы республиканцев на победу на промежуточных выборах в ноябре 2026 года. Но что пока?

Речь идет о силовой консолидации под американским контролем (пока без территориально-политического переустройства) природных ресурсов всей Северной Америки, прежде всего энергетических, а это Венесуэла (с крупнейшими в мире запасами нефти в 303 миллиарда баррелей) и Канада как поставщики одной трети потребляемой США нефти. Задумаются и в Копенгагене насчет судьбы Гренландии. Дальше на юг — Чили и Боливия с их крупнейшими разведанными запасами лития? При том что именно страны Латинской Америки на 200-летнем опыте применения доктрины Монро наиболее чувствительны к проблематике защиты суверенитета и международного права (на этом в регионе играли западники, продвигая свое видение спровоцированного ими конфликта на Украине, оставляя за скобками госпереворот в феврале 2014 года и вмешательство извне). В принципе, и у британцев есть основания задуматься о своей судьбе, если события будут развиваться в указанном русле: не провисать же им между североамериканскими "кузенами" и романо-германской Европой, в отношении которой они в большей части своей истории проводили политику "блестящей изоляции".

Но ключевое значение, разумеется, состоит в том, что Вашингтон уходит в одностороннюю политику не только визави с Глобальным Югом и Востоком, но и в отношении своих традиционных западных партнеров. Оголяя донельзя тезис коллективного Запада о "порядке, основанном на правилах" и разоблачая его как открытый произвол и выход из международно-правового поля, которое даже в эпоху холодной войны худо-бедно давало всем государствам правовую защиту на основе вестфальских принципов нерушимости суверенитета, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела, закрепленных в Уставе ООН, и обеспечивало понятные "правила игры" и сравнительную предсказуемость в международных отношениях, Вашингтон, по сути, противопоставляет себя всему остальному миру, включая теперь и западных "друзей и союзников".

Это явный перебор, который только укрепляет статус России и Китая как хранителей международного правопорядка — статус, на который претендует до сих пор коллективный Запад, в том числе в украинском конфликте, где он продвигает территориальный нарратив, противостоящий правочеловеческому, который отражает реальные первопричины внутреннего гражданского конфликта в этой стране и который вроде как ближе Западу по его международной практике последних 30 лет ("цветные революции" на постсоветском пространстве и признание суверенитета лишь за странами, сертифицированными им как "демократические"). Излишне упоминать все случаи силового вмешательства и санкционного давления США за рубежом под предлогом "борьбы с коммунизмом" и "теории домино".

Изолируя себя таким образом в мировом сообществе, США не то чтобы вносят лепту в формирование многополярного миропорядка, не признавая при этом его межцивилизационной природы, но просто и грубо разрушают всю институциональную основу глобального управления, которая обеспечивала их — ныне ускользающий — контроль в мировой политике, экономике и финансах. Соблюдение внешних приличий теперь признается излишним. Именно односторонний характер этого разрушительного проекта вызывает озабоченность на Западе, подрывая все его претензии на представительство интересов "цивилизованного человечества".

По большому счету, эту "открытость" можно приветствовать, при том что смена миропорядка — явление достаточно радикальное и без "искрений", наверное, не обходится. А риск глобальной войны ограничивается узким кругом государств, к которым все прочие западные страны не относятся. Трамп это понимает и потому склонен договариваться как с Москвой, так и с Пекином.

По ходу расставляются все точки над i, что не оставляет оснований для того, чтобы толковать сомнения в пользу Запада, и подкрепляет обоснованность проводимой в рамках БРИКС и ШОС работы по созданию альтернативных механизмов и схем глобального управления, воплощающих непреходящую ценность международного права и его универсальных инструментов и очищающих практику их применения от искажений и наслоений, связанных с западным доминированием. Собственно, в этом и заключается смысл тезиса о "демократичном и справедливом мироустройстве".

Александр Яковенко