Главврач больницы № 40 (более известной как "Коммунарка") Д. Н. Проценко вместе со своими коллегами-докторами обратился к известным противникам вакцинации от COVID-19 — политикам, артистам, трибунам.


Вероятно, врачи надеются, что зрелище того, как "как люди ведут борьбу за каждый глоток воздуха", несколько умерит демагогическое рвение борцов с прививками. Все-таки они ведь тоже люди, и зрелище мучительного умирания тех, кто послушался борцов, должно же хоть некоторых смутить и вразумить.

Метод жестокий, но бывает действенным. По крайней мере, я вспомнил семейное предание о 1944-м. Двадцать первого июля войска 3-го Прибалтийского фронта на плечах отступающего немца стремительно освободили Псков. Захватив трофеи: немцу было не до эвакуации матценностей. Среди трофеев был железнодорожный эшелон с древесным (метиловым) спиртом. К тому времени рейх испытывал серьезные трудности с горючим и широко использовал метанол в качестве автомобильного топлива.

На войне всякий трофей пригодится, и — не пропадать же добру — командование распорядилось использовать немецкий древесный спирт для заправки ГАЗов и "Студебеккеров". Но вследствие органолептического сходства метилового спирта с этиловым начались отравления.

Если даже сейчас люди травятся метанолом, то что же хотеть от солдат, только что отволгнувших после боя. Бабушка одного моего знакомого, служившая в медсанбате, рассказывала о подобных отравлениях при захвате эшелона со спиртом в Кенигсберге.

Оттого при сцене из фильма "Освобождение", где красноармеец и жолнеж Войска Польского по-братски пьют спирт, нацеженный из цистерны, меня охватывал ужас. Девяносто процентов за то, что спирт был метиловый. С соответствующими последствиями.

Сколь это было распространено в конце войны и сколько народу полегло, неизвестно, но в Пскове командование предупредило деда: в случае если в его роте будет ЧП с метанолом, он пойдет под трибунал. Перспектива трибунала сильно изощряет ум. Отобрав бойцов, сильно склонных к дегустации жидкостей, он повел их в санчасть, где в тяжких муках и кровавой рвоте умирали те, кто попробовал. После чего ЧП в его роте не было — зрелище было слишком тяжким.

Очевидно, Проценко имел в виду нечто подобное. Но не на таких напал.

Актриса, телеведущая и противница прививок М. В. Шукшина обвинила Д. Н. Проценко и его коллег в подмене понятий: "Считаю неправильным желание политтехнологов столкнуть лбами условных прививочников и антипрививочников. Предлагаю всем вместе написать письмо президенту России с требованием прекратить вакханалию в СМИ и на всех федеральных каналах".

В Пскове 1944 года она, верно, обвинила бы моего деда-политтехнолога в желании столкнуть лбами условных метанольщиков и антиметанольщиков. И потребовала бы написать письмо товарищу Сталину с требованием прекратить вакханалию вокруг трофейного спирта.

Яблочный активист А. Ю. Мельников пошел дальше: "Кого еще позвать в "Коммунарку"? Прежде всего, оптимизаторов медицины, тех, кто ликвидировал инфекционные больницы. И тех, кто в правительстве месяцами блокирует одностороннее и безусловное признание в России западных вакцин, дав возможность выбора для прививок тем, кто не доверяет российским препаратам".

То есть в ответ на предложения врачей посмотреть воочию, как выглядит умирание от заразы, и тем самым отрезвить демагогов и их паству, то есть совершить действие, которое сейчас может сократить количество смертей, опытный софист переключает тему и начинает рассуждать про оптимизацию (сколь актуально это именно сейчас?) и про отсутствие закупок "Пфайзера" (лоббизм — дело выгодное, беда в том, что паства демагогов отрицает любую вакцину — хоть "Спутник V", хоть "Пфайзер").

Конечно, Проценко и его коллеги считают, что, покуда есть жизнь, всегда остается надежда, но в своей надежде на простые человеческие реакции антиваксеров и демагогов они проявляют чрезмерный оптимизм. Есть печальный диагноз, который пишется по-латыни — casus incurabilis, то есть "случай неизлечимый".

Максим Соколов