Вторая мировая война резко оборвалась, когда появилась возможность ядерного удара. Когда США применили ядерное оружие, надолго закончились серьезные войны. Но сегодня ядерный удар ничего не поменяет и никого на напугает, потому что это оружие есть у многих.

Президент России Владимир Путин на встрече с главами мировых информационных агентств в Санкт-Петербурге заявил, что соотношение безвозвратных потерь в зоне СВО один к пяти не в пользу ВСУ. По словам российского лидера, в месяц украинская армия теряет примерно 50 тысяч человек.

- Роман, как долго еще сможет функционировать военная машина Украины при таком соотношении безвозвратных и санитарных потерь при нынешних объемах помощи Запада?

- Надо понимать, что это, скорее, не средние потери за год, а имеются в виду потери за последний месяц, когда наши наступали на Волчанск и на других направлениях. Скорее, ежемесячные потери поменьше. Но даже если мы возьмем цифру погибших и раненых в два раза меньше, это 25 тысяч человек. А дальше давайте умножать: за 10 месяцев это 250 тысяч человек.

По информации с той стороны и тех, кто глубоко анализирует Украину мобилизационный потенциал Украины не как заявляет украинская сторона от 500 тысяч до миллиона, а примерно 350 тысяч, максимум 400 тысяч. Причем чем дольше идет СВО и мобилизация, тем проблемнее будет призывать нормальный личный состав. Это будут люди, которые демотивированы изначально. Это не тот личный состав, который будет проламывать оборону.

Нужно понимать, что при стачивании противника мы будем продвигаться вперед, а они не будут успевать подготавливать новые позиции. Соответственно, их потери будут расти.

Все ждут какой-то военной хитрости, потому что, например, Волчанск не может быть частью наступления на Харьков. Харьков в лоб взять невозможно, это город-миллионник. Следовательно, эта операция – оттягивание резервов противника с тех направлений, где и будет нанесен главный удар.

Но при этом мы не учитываем ввода натовского контингента. Мы делаем предположения по текущим действиям, но на войне, как говорил еще Клаузевиц, правит случай. Мы не знаем, что решит НАТО, какие и где накапливаются резервы. Разве мог кто-нибудь спрогнозировать наступление на Волчанск? Но оно началось.

Но исходя из сегодняшних реалий, предположу, что где-то через четыре месяца фронт начнет рушиться.

- А если исходить из худшего сценария, который вы упомянули, то есть ввода натовского контингента, как ситуация будет развиваться тогда? Ограничиться ли НАТО только воздушной операцией, или в бой вступят и наземные войска?

- А хотите неожиданное? Мне кажется, что в настоящий момент, в ситуации, которая сложилась внутри России и на фронте, и верховного главнокомандующего, и тех, кто отвечает за СВО, все устраивает. Их устраивает условно говоря эта активная оборона, длительная война. Почему? На Украине идет масштабная война между Россией и крупнейшими державами. Такого рода война заканчивается, когда появляются технологии, страшные для оппонента.

Вторая мировая война резко оборвалась, когда появилась возможность ядерного удара. Когда США нанесли ядерный удар, надолго закончились серьезные войны. Но сегодня ядерный удар ничего не поменяет и никого на напугает, потому что это оружие есть у многих.

Следовательно, почему нынешнее положение выгодно, потому что мы сейчас модернизируем армию и проводим исследования и разработки оружия, которое действительно напугает противника. Мы меняем экономику, механизмы и технологии абсолютно во всех сферах. Плюс мы можем очистить Россию. Была бы борьба с нелегальной миграцией, если бы не СВО? Уверен, что не было бы. Мы выйдем из этой войны обновленными.

- Что же удерживает страны НАТО от ввода своего контингента на Украину: некое оружие России, которое еще не представлено, или сама технология боевых действий, российской армии которой в западных штабах не знают, что противопоставить?

- Скорее всего, Запад удерживает его родовая рана после Второй мировой войны. Считаю, что немцы не готовы воевать с Россией морально.

- Министр обороны Писториус говорит, что бундесвер должен быть готовым к войне с Россией к 2029 году.

- Писториус может заявлять все, что угодно. Их удерживают их же граждане. Если они направят сюда контингент и начнут получать гробы, то народ уже не удержать. Там фермеры устраивали протесты, а когда встанет вопрос жизни и смерти, то все будет еще серьезнее.

- Как бы вы сейчас оценили ситуацию с дронами на линии боевого соприкосновения? По-прежнему противник превосходит нас в количестве FPV-дронов, как эту проблему решить на государственном уровне?

- Противник превосходит в несколько раз. Даже по нормам расхода дронов. Мы всегда говорим, что самый большой бич для России — это ложь и бюрократия. Правильно составленные инструкции нужны, иначе все развалится. Но мы говорим о чрезмерной бюрократии. По нашим нормам должно быть 70% попаданий дронами. То есть из 10 дронов за семь из них вы должны отчитаться по видео, что вы попали.

А у них допустимый расход дронов на одного нашего бойца до четырёх штук. То есть в четыре-пять раз у них преимущество. Почему преимущество, потому что они изначально создали сетевую систему производства. За создание и модернизацию группировки дронов у них отвечало Минцифры, а не Минобороны, то есть гражданское ведомство. У них огромное количество цехов, школ по управлению дронами. Волонтеры собирают на это деньги, еще и государство оплачивает. Их система гибкая и подвижная, как любой хорошо работающий бизнес.

У них нет госзакупок, экспертизы, и когда все это пройдешь, на фронте уже сменилась технология. А в госзакупке характеристики, которые на фронте уже не работают. Просто изменить их нельзя, чтобы не получить обвинения в жульничестве. И получается, что дроны долетают до наших окопов, а дальше лететь не хотят. Нам нужно научиться гибкой системе. И как раз в этом мы надеемся на нового министра обороны Белоусова. Он экономист, и возможно, что-то сможет в этом отношении сделать. Источник