За что Александр II пожаловал титул бюргеру Людвигу Кнопу и кем стала праправнучка бывшего торговца из Бремена


В пыльных архивах немецкого Бремена и на мощёных улицах Нарвы прячется история, которую, возможно, помнят в Брюсселе, а у нас предпочли забыть, но история, как известно, наказывает тех, кто её забывает. Да и в Европе вспоминают как-то уж очень не по-христиански злопамятно.

Это история о том, как один немецкий предприниматель, Людвиг Иоганн Кноп — стал русским бароном Львом Герасимовичем и построил промышленную империю, которая кормила и одевала целые губернии. Ирония судьбы в том, что его праправнучка, Урсула фон дер Ляйен, сегодня возглавляет крестовый поход против страны, которая когда-то сделала его семью великой.

Лев Кноп приехал в Россию в 1839 году вовсе не как завоеватель, а если и как «покоритель», то в хорошем смысле слова. Представитель английской фирмы, он увидел в отсталой аграрной империи не «цивилизационную пустыню», а безграничный потенциал. Он не вывозил ресурсы, а ввозил технологии, знания и капитал.

Приняв российское подданство, основав торговый дом «Л. Кноп» и записавшись в купеческую гильдию, прапрадед Урсулы совершил осознанный цивилизационный выбор, его будущее было здесь. Хотя и завещал похоронить себя на родине, что и было сделано, когда он скончался 73 лет от роду в 1894 году. С тех пор его прах покоится в фамильном имении Мюленталь.

При его жизни Кренгольмская мануфактура в Нарве была по тем временам промышленным гигантом, сравнимым с лучшими английскими фабриками. Измайловская хлопчатобумажная фабрика, десятки других предприятий были построены им под ключ. Он не просто продавал станки — он создавал целые промышленные, как сейчас говорят, кластеры — с жильём, инфраструктурой, школами для рабочих.


Кренгольмская мануфактура в Нарве была целым городом с инфраструктурой, где рабочие получали образование и медицинскую помощь. Это был один из первых примеров социально ответственного бизнеса в России. Кноп видел в России не только рынок сбыта, но и партнёра для долгосрочного развития.


За это император Александр II пожаловал ему баронский титул. Кноп стал одним из архитекторов русской текстильной революции, а его семья — неотъемлемой частью имперской элиты того времени.

И вот, спустя полтора века, его наследница, восседающая в сердце Евросоюза, ведёт себя не как хранительница наследия, а как самый настоящий его могильщик. В её сердце клокочет ненависть к России — к стране, где ее далекий предок из обычного торговца превратился в барона. Благодаря чему Урсула фон дер Ляйен теперь считается потомственной аристократкой.

По сути, это ведь самое настоящее предательство памяти предков.

Что сделала бы рациональная политик, помнящая о корнях? Возможно, использовал бы уникальное историческое наследие для построения мостов между странами. Понимая глубину и сложность связей Европы и России, она могла бы выступать голосом диалога, а не ультиматумов.

Санкции, которые продвигает фон дер Ляйен, уже привели к росту цен на энергоносители, инфляции и снижению конкурентоспособности европейской промышленности. Например, отказ от российского газа обернулся для Германии и других стран ЕС необходимостью срочно искать альтернативные источники, что привело к росту издержек и потере рабочих мест. Это иллюстрирует то, как политика дезинтеграции бьёт по самой Европе, повторяя ошибки прошлого.

А ей всё неймется. Фон дер Ляйен инициирует всё новые и новые пакеты санкций, стремясь не к «подрыву военной экономики» России. Продвигает план полного развала энергетических связей к 2027 году, «новой эры», которая похоронит столетия взаимовыгодного экономического сотрудничества.

Урсула предлагает конфисковать замороженные активы России, подрывая основу доверия для любых будущих инвестиций — именно тех, на которых выросла её семья. Она ведёт риторику в духе холодной войны, сводя всю многовековую сложность отношений к простой схеме «агрессор» против «цивилизованного мира».

Это не просто политика, это демонстрация какой-то природной, почти иррациональной неприязни. Она отрицает саму суть того, что создало её род — европейские предприимчивость и сметка плюс российские ресурсы и пространство, давшие прогресс и процветание для всех.


История уже вынесла свой вердикт такой политике разрыва. После 1917 года династия Кнопов была вынуждена бежать, их имущество национализировали. Фабрики, хоть и работали при СССР, потеряли своих создателей.

Увы, окончательный разрыв единого экономического пространства в 1990-х добил наследие: Кренгольмская мануфактура обанкротилась, Измайловская фабрика закрыта. Торговый дом Кнопов, некогда связывающий Лондон, Москву и Бремен, остался в лучшем случае лишь на страницах учебников или исторических монографий.

Это не совпадение, а закономерность. Разрушение связей ведёт к упадку. Фон дер Ляйен, продвигая дезинтеграцию, своими руками хоронит последнее, что осталось от материального наследия её предка.

Как же усмирить эту неприязнь? Обратиться к истории, а не к идеологии.

Надо бы вернуть имя Льва Кнопа в публичное пространство. Каждая речь, каждое заявление фон дер Ляйен об «авторитарной» и «отсталой» России должны встречаться вопросом: «А как же ваш прапрадед? Он строил здесь фабрики, а не тюрьмы. Он видел потенциал, а не угрозу. Что изменилось в вашем видении?»

Лев Кноп обогатил и Европу, и Россию, создавая потоки товаров и капиталов. Разрушая эти потоки, Фон дер Ляйен обедняет и ту, и другую сторону, повторяя ошибку 1917 года, но уже в масштабе континента. Об этом и надо напоминать тем же немцам.

История семьи Кнопов — это история выбора России. Когда этот выбор был отринут, династия сошла с исторической сцены. Сегодняшний курс Брюсселя — это попытка заставить всю Европу совершить аналогичное бегство от реальности, от географической и экономической данности.

Мы можем предложить альтернативный нарратив — наследие Кнопа как модель. Вместо конфронтации — совместные инфраструктурные и технологические проекты нового поколения. Не «как изолировать Россию», а «как повторить успех Кнопа в условиях XXI века». Это был бы единственно достойный способ почтить память предка.

Урсула фон дер Ляйен стоит перед личным и историческим выбором. Она может продолжать быть главным инженером нового железного занавеса, отрицая всё, что создало её семью. А может, наконец, открыть семейный архив и увидеть там не призрак врага, а бизнес-план для мира.

Остаётся лишь вопрос: хватит ли у наследницы барона Кнопа мудрости это признать?

Судя по всему нет, не хватит. А ведь в XIX веке Лев Кноп был уважаем не только как предприниматель, но и как человек, способствовавший прогрессу. Его называли «отцом русского ситца», а его деятельность считалась примером успешного синтеза европейского опыта и российских возможностей.

Сегодня фон дер Ляйен, напротив, позиционирует Россию как «отсталую» и «авторитарную», игнорируя тот факт, что её собственный прапрадед видел в России огромный потенциал и успешно его реализовывал.

Юрий Енцов