В обозримой перспективе на Востоке вполне может разразиться новый крупномасштабный вооружённый конфликт, обусловленный переплетением интересов ключевых игроков региона – Китая, Индии, Ирана, Пакистана. Непосредственные поводы к вспышкам асимметричной, партизанской, либо же к «классической» войне может представить позиция, занятая с некоторых пор властями Исламского Эмирата Афганистан (ИЭА).

В первой декаде декабря главнокомандующий Вооруженными силами Пакистана Асим Мунир заявил, что кабульские власти должны определиться между поддержкой пакистанских талибов и сохранением отношений с Исламабадом. Как не трудно догадаться, для пакистанской стороны проблема поддержки афганцами пакистанских талибов – экзистенциальный вызов и едва ли не главный раздражитель для пакистано-афганских двусторонних отношений.

На военном мероприятии в Равалпинди Мунир подчеркнул, что правительству талибов в Кабуле был передан «чёткий сигнал»: оно должно сделать выбор между Пакистаном и «Фитна аль-Хаваридж» – так в Исламабаде называет местный «Талибан», известный также как «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП, движение запрещено в России).

Международные информагентства уточняют, что немедленной реакции из Кабула на это заявление не последовало. Положение по условной линии де-факто афгано-пакистанской границы протяженностью 2,6 тысячи км (не признаваемая Кабулом т. н. линия Дюранда) подогревалось в течение нескольких лет. В минувшем октябре там имели место серьёзные столкновения. Пакистан и ранее наносил удары по территории Афганистана, заявляя, что его целью являются базы группировок ТТП, связанные с руководством ИЭА, «Армии освобождения Белуджистана» и некоторых других.


Но что еще более примечательно, Исламабад обвинял Кабул и в координации враждебных действий с Индией. В ответ на это афганцы наотрез отрицали обвинения в укрывательстве боевиков ТПП, отмечая, что не дают использовать свою территорию кому-либо против других стран. Более того, в Кабуле прямо обвинили Исламабад в поддержке противников афганского правительства.

19 октября конфликтующие стороны подписали соглашение о прекращении огня, затем состоялись три раунда переговоров. Однако договориться о мире так и не удалось, хотя афганские власти заверяли Пакистан и мировую общественность, что будут придерживаться обязательств по прекращению огня.

Осталось разобраться, какие процессы отражает этот конфликт или, фигурально выражаясь, какой «лес» спрятан за «деревьями» афгано-пакистанского конфликта. Даже поверхностный взгляд мгновенно обнаружит столкновение интересов двух азиатских гигантов – великих держав Индии и Китая.

Симптоматично, что в конце ноября правительство ИЭА призвало Индию нарастить объемы торговли и открыть грузовые терминалы на своей территории, укрепляя связи с Нью-Дели в поисках альтернативы Пакистану после неоднократных пограничных столкновений и закрытия границ.


Известно также, что в ходе переговоров министр торговли талибов Аль-Хадж Нуруддин Азизи также попросил Индию помочь в организации регулярных морских перевозок для доставки афганских товаров через управляемый Индией порт Чабахар в Иране, сообщило возглавляемое Азизи ведомство.

Афганистан, не имеющий выхода к морю, в последние месяцы перенаправляет больше товаров в Иран и Среднюю Азию после того, как вооруженные столкновения привели к закрытию ключевых пунктов пропуска с Пакистаном. Как сообщило министерство торговли Афганистана, Азизи встретился в Нью-Дели с государственным министром торговли Индии Джитином Прасадой и обсудил инвестиции, совместные предприятия и расширение возможностей для афганских экспортеров.

Азизи также предложил Индии развивать сухие порты в юго-западной афганской провинции Нимроз, граничащей с Ираном, и упростить обработку грузов в Нава-Шева, крупнейшем контейнерном порту Индии недалеко от Мумбаи.

На прошлой неделе афганские официальные лица сообщили Reuters, что объёмы поставок через Иран и Среднюю Азию растут быстрее, чем через пакистанский коридор, поскольку неоднократные закрытия границ нарушают основной транзитный маршрут.

Как сообщило министерство, Азизи стремился ускорить процесс получения виз для афганских торговцев и предложил сотрудничество в фармацевтической отрасли, сфере холодильного хранения, переработки фруктов, промышленных парках и центрах поддержки малых и средних предприятий.

В свою очередь, Дж. Прасада заверил, что переговоры отражают общую приверженность укреплению двусторонней торговли. Глава индийской дипломатии Субраманьям Джайшанкар в свою очередь заявил, что обсудил расширение торговли и транспортной инфраструктуры и подтвердил поддержку Индией развития Афганистана.

Как пишет The New York Times, торговой войне между Пакистаном и Афганистаном не видно ни конца ни края. После кровопролитных трансграничных столкновений власти Кабула и Исламабада ввергли свои народы в торговую войну, угрожающую жизни миллионов людей.


По мнению ряда авторитетных экспертов, политический разворот Афганистана с отказом от сотрудничества с Пакистаном и поворотом Кабула к Индии способен многое изменить в глобальной политике. Дело в том, что дистанцирование Кабула от Исламабада следует понимать и воспринимать как дистанцирование Кабула от Пекина, с учётом теснейшего переплетения китайско-пакистанских связей.

На протяжении нескольких десятилетий китайцы вкладывали в Пакистан и отчасти в талибов Афганистана, стремясь превратить общее пакистано-афганское пространство в нечто стабильное и управляемое. Подобная линия укладывается у более широкую стратегию – провести коммуникационные линии к Индийскому океану в обход основного главного соперника и регионального конкурента Индии. Речь идет о китайско-пакистанском экономическом коридоре (КПЭК / СPEC) – инвестиционном проекте Китая в Пакистане, осуществляемом в рамках программы «Один пояс – один путь».

Однако последние события свидетельствуют о том, что торговля с Индией становится для Афганистана приоритетом. Соответственно, основной акцент афганского экспорта делается на индийский порт Чабахар, упрощаются трансграничные перевозки, а индийские инвестиции становятся для афганской стороны приоритетными. Итог – Афганистан выходит из стратегической орбиты Исламабада и Пекина и с перспективой формирования нового регионального альянса с участием Индии и Ирана.

У этого решения властей Афганистана имеется и иное измерение. В Иране сегодня работают до нескольких миллионов афганцев – гастарбайтеров и поселенцев. Их положение существенно ухудшилось после израильской агрессии, когда правоохранительными органами выявлялись шпионы из числа афганцев в Иране. Теперь же Тегеран фактически выдвинул этой части населения ультиматум, поставил её перед нелегким выбором: «Или ваше правительство лояльно нам – или ищите работу в других странах». В результате же – согласие Кабула сотрудничать с Тегераном. В Иране получают преимущества от использования дешёвого труда афганских мигрантов, а также получают дополнительные аргументы в диалоге с Китаем.


Наращивание грузопотоков в направлении порта Чабахар автоматически означает удар по глубоководным портам Пакистана Гвадар и Карачи, которые Китай превратил в свой анклав на территории Индийского океана. Превращение Чабахара в ключевой перевалочный пункт для Афганистана превращает его в новый узел торговли также и для стран Средней Азии, делая более осмысленными железнодорожные и иные проекты в этой части мира.

В то же время Китай с Пакистаном теряют немалые транзитные доходы, многочисленные и разнообразные схемы контрабанды, веками питавшие местную знать, политическое влияние на Кабул, позиции в проекте «Шелковый путь – 2». В то же время в Пекине не могут позволить себе проигрыша глобальной конкуренции Нью-Дели и Вашингтону, что предполагает как традиционные, так и новые форматы политико-дипломатического и военного противостояния.

Юрий КУЗНЕЦОВ