Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования — МИА "Россия сегодня"

26 августа в Минске должна состояться встреча "тройки" Таможенного союза (президентов России, Белоруссии и Казахстана) с руководством ЕС и представляющим Украину Петром Порошенко.

Характерно, что уже на этапе подготовки встречи стороны по-разному ее интерпретируют. Так, Жозе Мануэль Баррозу заявил, что получил приглашение принять участие во встрече лидеров Таможенного союза с Украиной. В свою очередь, российские и украинские источники первоначально примерно одинаково трактовали эту встречу, как трехстороннюю. Правда, в последние дни Москва стала делать акцент на том, что встреча проводится в формате ТС/ЕС, а Украина погуляет где-то "на полях" саммита.

Кто, кого и зачем пригласил?

Трактовки формата — вовсе не пустая игра в "кто кого пригласил". От этого во многом зависит повестка дня саммита, а, следовательно, и перспективы его успешности. Сразу отметим, перспективы, мягко говоря, неопределенные.

Ведь что происходит? Лидеры ТС встречаются с политиками с сомнительным статусом. Порошенко обладает условной легитимностью, и окончательно Россией в качестве президента Украины не признан. К тому же он не контролирует полностью обстановку даже на тех территориях, которые формально признают его власть.


Баррозу и Эштон, представляющие ЕС — уходящие фигуры, которых до конца года должны заменить новые евробюрократы. К тому же оба еэсовских политика лично замешаны в организации государственного переворота на Украине и в активной поддержке проводимой киевской властью политики русофобии и геноцида русских на Украине.

Фактически речь идет о том, что полномочные и ответственные руководители (Путин, Назарбаев и Лукашенко) будут встречаться с людьми, ни разу не замеченными в честном выполнении взятых на себя обязательств, даже в то время, когда они имели реальные возможности сделать это. Ныне же еэсовско-украинское представительство на саммите и вовсе может только обещать, но не обладает реальными рычагами для претворения своих обещаний в жизнь.

Более того, тема, на важности обсуждения которой делают акцент представители Брюсселя и Киева (взаимодействие с ТС в условиях подписания соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС), яйца выеденного не стоит. Не только по причине патологической лживости Баррозу, Эштон и Порошенко, а также отсутствия у них полномочий серьезно обсуждать какие бы то ни было реальные варианты взаимодействия с ТС. Дело в том, что подписанное соглашение на деле уже не интересует ЕС, который совсем не торопится его ратифицировать и предпринимает исключительно демонстративные шаги, вроде одностороннего открытия рынков перед теми украинскими товарами, которые априори не могут туда попасть.

Украина же его просто не в состоянии выполнить, поскольку принятые ею на себя в рамках соглашения обязательства по имплементации в национальное законодательство практически всех норм и правил ЕС (от игрушек для свиней до ширины железнодорожной колеи) должны были, даже по подсчетам экономного Николая Яновича Азарова (последнего легитимного премьера Украины), потянуть на 15 млрд долларов только в первый год (сколько потом — неизвестно). Ныне же, в условиях гражданской войны, разрушенной промышленности, пустого бюджета и стремящегося к нулю золотовалютного запаса Украине понадобится внешнее финансирование от 50 млрд долларов в год (в экономном варианте) и до бесконечности. Причем необходимость в постоянно нарастающем внешнем финансировании будет существовать столько, сколько будет существовать украинское государство.

Санкции и контр-санкции

Наконец, мы знаем, что на деле государства-члены ЕС озабочены своими потерями от российских контр-санкций, а также высокой вероятностью прекращения транзита газа через Украину в зимнее время. О том, что такая угроза реальна, свидетельствует тот факт, что "Газпром", несмотря на отказ Киева оплачивать потребленный газ, аккуратно проплатил в июле за транзит и громко всех об этом уведомил. Сделано это для того, чтобы у Украины не было легального повода обвинить в прекращении транзита российскую сторону, вменив ей невыполнение обязательств.

То есть Москва заранее готовит неопровержимые доказательства виновности Киева в прекращении транзита, и ЕС это прекрасно понимает. Очевидно, именно поэтому в переговорах планирует принять участие еврокомиссар по энергетике Гюнтер Этингер (правда, тоже уходящий).

Таким образом, если Баррозу и Эштон действительно может интересовать обсуждение соглашения об ассоциации (исключительно в личном плане, с целью частично отмыть изрядно попорченную украинским кризисом репутацию), то ведущие государства ЕС заинтересованы в обсуждении конкретных вопросов, вроде санкций, газового транзита и урегулирования украинского кризиса как обязательного условия решения двух указанных проблем. Но государства-члены ЕС, в отличие от евробюрократии, на саммите представлены не будут.

Это значит, что позиция ЕС будет далеко не столь благоприятна в отношении России, какой могла бы оказаться, будь Евросоюз представлен главами ведущих государств (Германия, Франция, Италия).

Президент и Новороссия

Характерно также, что президенту Путину не стоит ждать однозначной поддержки и от коллег по Таможенному союзу. Позиция Нурсултана Назарбаева все время развития украинского кризиса была аккуратной, выдержанной, и подчеркнуто нейтральной. Александр Лукашенко занял традиционную для белорусской политики последнего десятилетия позицию торговли со всеми. Формально он тоже нейтрален, но старается за счет отдельных резких прозападных и проукраинских заявлений стимулировать Россию к даче ему торгово-экономической взятки. Таким образом, на активную поддержку коллег по ТС Владимиру Путину тоже рассчитывать не приходится.


То есть интересующие Россию вопросы на саммите априори не могут быть решены, а в то же время президент России даст возможность попиариться на своем фоне второстепенным европейским политикам и примкнувшему к ним Порошенко.

В таких условиях смысл участия Владимира Путина в мероприятии укладывается в рамки успокоения союзников по ТС, которые испытывают беспокойство по поводу слишком резкого изменения российской внешней и экономической политики (у Казахстана в принципе ничего не может вызывать большее беспокойство, чем перспектива тесного российско-китайского военно-политического и экономического союза).

Однако президент России оказывается один против сплоченного евро-украинского фронта, опирающегося на благожелательный нейтралитет Казахстана и подыгрывающую Белоруссию. В этих условиях переговорная позиция России неизбежно будет подвергнута консолидированному давлению, а информационная картинка с саммита может оказаться далеко не выигрышной для президента РФ.

Ситуацию может исправить только резкое изменение обстановки на фронтах Новороссии. Сейчас ополчение практически остановило наступление киевских карателей и наносит успешные контрудары местного значения. В таком режиме оно вполне способно задавить Киев к зиме, но успехи ополчения пока слишком незначительны для того, чтобы коренным образом повлиять на ход минской встречи.

Но, если бы ополчению удалось прорвать фронт карателей и начать серьезное наступление, с решительными целями (хотя бы поставив под угрозу Харьков), антироссийская игра в Минске оказалась бы сломанной, а игрокам пришлось быстро вникать в новую повестку.

Вопрос в том, готово ли ополчение (морально и физически) к подобного рода решающему наступлению, имея столь сжатые сроки на его подготовку?

Источник