Останки погранперехода «Мариновка» поражают эпичностью разразившейся здесь битвы. Сам пост искрошили артиллерией. ВСУ своей техники не жалели, ополченцы - тем более. Нам объясняют: все, что могло двигаться или сгодиться на запчасти, давным давно эвакуировали в ремонт. Но и того, что осталось, достаточно для ассоциаций с Курской дугой.
Расплавленные грузовики, раскисшие танки и всякая прочая мелкая бронетехника, разделанная на фрагменты.
Военная техника перемешана с гражданскими машинами. Автобусы, легковушки, белая «Газель» с красными крестами. Все машины в пулевых дырках, стреляли прицельно — охотились на людей, в ужасе бегущих в Россию. И сладковатый трупный запах до сих пор не выветрился — погибшие неделю лежали в машинах, да и не всех собрали. Обочины минированы, а десятки расстрелянных машин с мертвыми водителями съезжали с шоссе на заминированные поля.

Слева от дороги, почти на горизонте, монумент Саур-Могилы. Изгрызенную снарядами стелу повело, как Пизанскую башню, и скорее всего этот памятник прошлого уже нет смысла восстанавливать. В этой ключевой точке битвы за Донбасс придется ставить новый монумент — и дедам, и внукам.

Не доезжая десятка километров до Снежного, вжимаем головы в плечи — из лесопосадки в сотне метров от шоссе бьет батарея ополченческих «Градов». Минута тишины, и до нас долетают глухие взрывы — детонация от попаданий. Там, куда били «Грады», еще сохранился крохотный котел, в котором погибает 24-я отдельная механизированная бригада ВСУ. Ополченцы из отряда командира с позывным «Поэт» говорят нам, что в котле, по-видимому, уже никого не осталось из боеспособных бойцов.

«СТРАННЫЕ БОМБЫ»

Оставляют былые позиции украинские части спешно, обрушивая на села все остатки своей мощи. В ход идут все калибры. На огородах села Дмитровка мы находили остатки от ракет систем залпового реактивного огня «Смерч» и «Ураган». Не гнушались артиллеристы и запрещенными или «странными» боеприпасами. На одном из полей мы находим остатки огромного кассетного боеприпаса с маркировкой XS7. Ополченцы поясняют нам, что начинка в нем была любопытная - колбы с каким-то веществом из двух компонентов. Пена и черная маслянистая жидкость. «Поэт» подзывает бойца: "Леха, покажи язык!" Леха, не стесняясь, показывает язык в фурункулах!

- Видели, а? Это они у него прошли. Это после странных боеприпасов - язык, гортань какими-то нарывами обкладывает, с носом полегче, но тоже… У всех поносы, водой, извиняюсь, ходили. А что это - до сих пор не знаем. Еще любопытная деталь - бомбочки из кассет двое суток рвались, одна за другой. Думали от перепада температур, на жаре… Нет, ночью тоже хлопали. Сейчас вас ребята отвезут, покажут. Тут у местных на огороде не до конца сработала одна кассета. Сфотографируйте маркировку, может, в России разберут. Вообще, как там Россия? Расскажите!

Рассказываем, и в разговоре, «Поэт» признается нам:

- Тут много причин у людей воевать. Против фашистов, за ДНР, против бандеровцев. Уже хватает людей, которые за близких мстят. А я за Россию воюю.

На потрепанном ополченческом «уазике» ездим по деревне, беседуем с жителями, точнее - опрашиваем их. Пытаемся из разных источников сложить одну картину применения «странных бомбочек». Наконец, добираемся до окраины деревни.
- Все это время мы не вылезали из подвала, - говорит нам 14-летний Богдан. Ведет нас на огород, где валяется корпус странного снаряда. Разъемы на нем советско-российские, эбонит в дюрале, контакты позолочены, какие-то номера, прописанные тушью. Но вот основная маркировка на корпусе - латынью через трафарет. Что это? Никто пока не знает. Темнеет, нам пора уезжать в Донецк, и часть пути придется проделать с выключенными фарами, по дороге, усеянной воронками.

По предварительной оценке медиков, которым мы дозвонились, фурункулез может быть вызван действием фосфорных отравляющих веществ.

ЗА РАСПИТИЕ НА УЛИЦЕ - ИСПРАВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

Выбив украинские войска из Степановки и Дмитровки, силы ополчения фактически обеспечили относительно безопасный коридор из Донецка в Россию, по которому сейчас из осажденного города потихоньку выбираются беженцы. В столицу Донбасса мы въехали уже затемно, миновав города, которые последние недели постоянно упоминались в военных сводках из Новороссии: Снежное, Торез, Шахтерск, Макеевка. Уже работают светофоры, а где-то громыхают взрывы. При этом в центре Донецка беспечно горит иллюминация. Жуткий пустой город с темными окнами, заклеенными крестами из бумажного скотча. С постами ополченцев на каждом углу и группами быстрого реагирования, разъезжающими по городу в микроавтобусах.

По дороге до гостиницы натыкаемся на совсем не типичную для сегодняшнего дня картину. Шестеро молодых людей идут по освещенной гирляндами улице Ленина, потягивая пиво.

- Сейчас патруль их приберет, - комментирует наш водитель. - За распитие теперь инженерные работы положены. На окопы пойдут.

Во дворе непривычно тихо и пусто. Нет запаркованных машин. Зато вдоль дома прогуливается мамаша с коляской. Вечер тихий и ласковый - не стреляют. Канонада на окраинах началась ближе к четырем утра. Донецк втягивался в очередной день. По законам военного времени.