Завершение недели принесло новость о том, что парламент ДНР начал процедуру лишения украинского языка статуса государственного. Основной причиной такого решения депутатов стало практически полное исчезновение бывшей державной мовы из жизни освобождённого от бандеровщины Донбасса.

Украинский язык так и не стал близким для шахтёрского края: он не мог обеспечить потребностей промышленности по причине скудости понятийного аппарата. Да и население, прибывавшее на работу из разных уголков СССР, старалось использовать куда более общепонятное средство, чем «спивуча соловьина мова».

В советские годы, когда украинский язык в делопроизводстве Донбасса не применялся вообще, его изучение вызывало огромное неприятие в среде школьников и студентов. Помню, что в моей школе, центральной и достаточно престижной в городе, мову преподавали только последним оболтусам, чьи дневники представляли сплошное «лебединое озеро»: настолько она считалась непрестижной.

Правда, с эпохи поздней перестройки украинский язык начали насаждать сверху, хотя до середины 1990-х годов этот процесс развивался ни шатко, ни валко: перевести огромную массу школ, вузов, предприятий и учреждений на «держмову» было не так уж и легко. Но, постепенно, шаг за шагом, украинизаторы отвоёвывали позиции: уже в начале 2010-х дончанину отдать ребёнка в класс с русским языком обучения стало очень даже не просто.

Мову, конечно же, учили, но за пределы классов и аудиторий она не выходила. Как это ни странно, но именно донецкие школьники и студенты чаще всего брали призовые места на олимпиадах по украинскому языку: суровая необходимость, к сожалению, иногда оказывается лучшим стимулом.

Принудиловка, как известно, симпатий у людей не вырабатывает: почти все те, кого без малого четверть века учили в украиноязычных классах, весной 2014 года восстали против Украины, ступившей на путь нацизма. А интенсивное «прививание» любви к «спивучесоловьиной» путём артиллерийских обстрелов навсегда похоронили даже остатки симпатий у людей ко всему украинскому.

Известен случай, когда накануне последнего Рождества в церковно-приходской школе одного из пострадавших от войны городов, дети напрочь отказались учить колядки и щедривки: язык этих праздничных песен в их сознании уже прочно ассоциируется с бандеровскими убийцами. В ряде школ ДНР и ЛНР зарегистрированы факты демонстративного уничтожения учебников украинского языка в ходе уроков: насильно мил не будешь.

Переход освобождённого Донбасса на российские образовательные стандарты ставит вопрос если не полного искоренения украинского языка из учебного процесса, то сведения его до уровня факультатива. Дело в том, что принятые на Украине учебные программы по сравнению с российскими дают отставание в две школьных четверти в младших классах, и год — в средних и старших.

Следовательно, ученикам необходимо наверстать упущенное, не выбиваясь из учебного процесса, но для этого придётся чем-либо жертвовать. Украинский язык, нужный в нынешних донбасских реалиях исключительно для того, чтобы читать документацию периода Незалежности и беллетристику, — самый первый кандидат на секвестр.

Обретение независимости ДНР и ЛНР вернуло украинский язык на полагающееся ему весьма скромное место в жизни шахтёрского края. Поэтому сразу же начал вырисовываться диссонанс между этим фактом и государственным статусом практически нигде не использующейся мовы.

Единственная причина, по которой в Донбассе и в Крыму сохранили столь высокий статус за мовой — огромный массив официальной украиноязычной документации и баз данных в государственных учреждениях. Для тех же крымчан и севастопольцев это позволяет хотя бы в рамках федерального округа обходиться без обязательного нотариально заверенного перевода документов: в противном случае может просто наступить коллапс делопроизводства.

Для Донбасса вполне оправданным будет снижение статуса украинского языка с государственного до уровня временно разрешённого в делопроизводстве. Это избавит людей как от ненужных юридических манипуляций, так и трат времени на изучение совершенно неиспользуемой мовы.
А что касается преследований украинского языка, то ничего, кроме вреда, это не принесёт. Ведь куда лучше, если это напоминание о преступлениях бандеровщины просто маргинализируется и тихо сойдёт со сцены.


My Webpage