Вначале я не был патриотом. Я не мог ничего читать кроме журнала «Иностранная литература». Ни разу не смотрел кинофильма «Чапаев». Левитану и Коровину предпочитал импрессионистов. Сам не понимаю, как так получилось, что в 21 год от роду раскрыл «Войну и мир», которую не мог осилить в школе. Наверное, по причине моего запоздалого развития. Раскрыл и не мог оторваться. Час, что ли, наступил. Отсюда рукой подать было до Чехова. И пошло-поехало. Во все стороны. Радищев, Державин, Карамзин… Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам… Пришло осознание, что вне этого я просто не существую. Вне русской культуры, вне русского искусства.


Было время, когда в ходу было известное выражение, кому только не приписываемое: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев.» Так-то оно, казалось бы, так, если бы у негодяев не было бы множество других прибежищ. В том числе — ярый антипатриотизм. В ответ на это всегда можно услышать возражение, что, мол, любить родину по-настоящему означает видеть её многочисленные недостатки. Здесь полуправда выдаёт себя за абсолютную правду. На самом деле остальная часть правды заключается в том, чтобы наряду с недостатками не мешало бы видеть и её очевидные достоинства.

Мы живём в необычный исторический период, когда в конкурсе на место Салтыкова-Щедрина, Сахарова и Солженицына участвует огромное количество претендентов, только без неоспоримых заслуг и талантов этих самых поименованных. Да к тому же в относительно вегетарианское, при всех возможных оговорках, время по сравнению с тем, что ещё на памяти у многих моих современников.


Лев Новожёнов
Источник