28 июня со стороны Украины снова обстреляли территорию России. Утром жители сразу нескольких приграничных ростовских деревень услышали бухание тяжелых орудий. А некоторые – даже почувствовали: три шальных снаряда перелетели границу. Один попал в здание пограничного пропускного пункта «Гуково». Два других упали на территорию хутора Васецкий и поселка Шахта №24.

Наш корреспондент Николай Хижняк отправился на поиски места, откуда прилетели снаряды…
Перехожу границу у того самого поста «Гуково». Вижу, что натворил украинский снаряд – полностью разрушена одна из комнат КПП. Как говорят погранцы – повезло два раза. Что никого в этот момент не было в кабинете – иначе бы не обошлось без жертв. И что это был противотанковый снаряд, а не осколочно-фугасный. В противном случае от здания остались бы только руины.

КПП "Гуково" представляет из себя печальное зрелище.
-----------
Показываю корочку «Комсомолки» пограничнику и вступаю на территорию незалежной. Границей между Украиной и Россией здесь служит лесополоса. Прохожу через лесок и сразу же натыкаюсь на ополченцев. Парни тревожно вслушиваются в далекие звуки войны: со стороны их Родины слышны автоматные очереди и стрельба из тяжелых орудий.
Один не слушает – обнимается с женой. У женщины глаза, что называется, на мокром месте. Пытаюсь начать разговор:
– Здравствуйте, а вы беженцы? Вы в какую сторону?
– Ни в какую, – отвечает мужчина. – Я ополченец, а это моя жена. Она живет там, в лагере (для беженцев – прим. Авт.), а я тут воюю, и она меня приходит навестить.
– Можно вас сфотографировать?
- Я боюсь, – поднимает жена заплаканные глаза на мужа.
– А я не против. Все равно, если уж СБУ хочет меня найти, то найдут, мне терять нечего. А жена – на территории России, в безопасности. Снимай! – отвечает муж.
Делаю снимок и иду в сторону украинского блокпоста Изварино, который кишит людьми в камуфляже, как муравейник. Много машин, вперемешку пулеметы, гранатометы, автоматы, патроны. Все ходят, суетятся и только один мужчина, лет под 50, но в хорошей форме – по-военному подтянут – смотрит на меня и ждет когда подойду. Достаю удостоверение, представляюсь:
– Здравствуйте, где у вас тут стреляют-то?
– Да вот прямо здесь, - усмехается мужчина.

Уничтоженный в ходе боёв автомобиль в районе КПП.
-----------
– То есть, это по вам огонь ведется?
– Ну да, по нам.
- А как же объявленное перемирие?
Мужчина еще раз усмехается и достает телефон. В нем фотографии женской колонии, которую, как оказалось, и бомбили украинские военные. В 8:30 субботы ее начали жестко обстреливать. Собственно, во время этой атаки снаряды и угодили в российский блок пост. Девушек эвакуировали под пулями. Ополченец рассказывает, как лично помогал их уводить.
- Ну давай журналист фотки тебе перекину – расскажешь, как тут соблюдает перемирие «мирная» Нацгвардия.
Пока возимся с блютузом, подбегает молодой парень и что-то шепчет командиру.
– Ок, журналист, прыгай в машину, поехали, сам на все посмотришь, – поворачивается мужчина ко мне. - И ты давай с нами…На всякий случай – обращается к стоящему неподалеку ополченцу с автоматом.
Теперь сомнений нет, этот мой новый знакомый тут за старшего.
Я открываю заднюю дверь бюджетной иномарки, сдвигаю в сторону рожки от магазина и патроны, которые лежат вперемешку с новыми тапочками. Сажусь.
– Не бойся, – сообщает мой провожатый. - Тут безопасно, главное поскорее проскочить – снайперА работают.

Всюду следы ожесточенных боестолкновений с использованием серьезного вооружения.
-----------
Трогаемся. Едем мимо людей с автоматами, гранатометами. Где-то в кустах лежат снайперы – фотографировать не разрешили. Хотя оно и понятно, чтобы не «спалить» позиции. Буквально через пару минут мы на месте. Останавливаемся у стелы «Червоный партизан». Выходим и идем на обочину, через кусты, по маленькой тропинке в сторону бетонного забора и вышки – это колония. Перешагиваем через провода:
– А что это такое?
– Это связь. Связь на войне – первое дело!
- А мы на войне?
Мужчина не отвечает…
Раздаются выстрелы. Провожатый начинает громким командным голосом кричать, чтобы прекратили огонь и не мешали пройти. Ругается в сторону выстрелов. Потом делает «контрольный окрик»:
- Ребят, не стреляйте, свои идут, сейчас мы к вам подойдем!
И мы начинаем двигаться вдоль забора, на котором «красуются» еще свежие следы от обстрела. На земле воронки от снарядов. Стоит густой запах гари. Подходим ближе – часть проходной колонии еще дымится. Я все это снимаю.
– Да что ты фоткаешь эти мелочи! Сейчас посмотришь, как они колошматили из БМП.

Изрешеченные ворота.
-----------
И действительно, подходим к воротам, а они как решето. Наверху стоят люди в форме - это все те же ополченцы, но, завидев камеру, они уходят внутрь.
– Получается, вы после обстрела тут позицию заняли?
– Ну да. Украинские военные ее обстреливали, чтобы сами туда засесть, но мы ее отбили, они же если зайдут туда, то мы их не вытащим. Вот и пришлось самим с боем занимать позицию.
Кругом какие-то старые матрасы, на которых лежат бойцы в укрытии за кирпичами. На лежаках много не порезанного хлеба, огурцов, тушенки – война войной, а ужин по расписанию. Завидев камеру, все отставили дела и оживились: на лицах появились гостеприимные улыбки. Хотя лица на камеру показывать им запретил мой проводник, но все равно позируют, правда, спинами.
- Хочешь гречку с мясом? – предлагает мне мужик с длинными волосами, который больше похож на музыканта, и автомат совсем не смотрится в его руках.
Я вежливо отказался, а сам в голове прокрутил мысль, что хочу скорее отсюда уйти и при этом живым. Сейчас затишье, но взгляд все время натыкается на израненные пулемётами и орудиями стены колонии, и становится морозно на душе. Если опять начнется бой, особо и укрыться негде – везде снаряд достанет.

С "социальной реабилитацией" в этих помещениях придется повременить.
-----------
Но пока нахожу в себе силы бегать и снимать. До первого окрика:
- Стой, журналист! Там, за теми воротами, мины!
– Это вы их поставили?
- Нет, украинские военные, а мы их нашли. Вон там обходи – там чисто!
Мы уходим от ворот и снова идем в сторону трассы. Невдалеке виднеется украинский погранпункт. А точнее то, что от него осталось. Нет ни одного участка, на котором не было бы следа от взрыва или от пули. На асфальте следы от гусениц - приезжали украинские танки.
Нас встречает еще один отряд ополченцев. Мой провожатый командует всем спрятаться или отвернуться, чтобы лица в кадр не попадали:
- Просто у нас одних ребят фотограф снял, опубликовал, а потом у них проблемы начались: бизнес сломали, угрожать стали и террористами объявили, поэтому только так, прости.
- А меня пусть снимает! – появляется человек в балаклаве. – Пусть покажут, как на самом деле! А то эти (западная сторона) показывают, что, мол, они уже взяли этот пост. Ни фига! Мы тут стоим и будем стоять до конца!
Раздается громкий взрыв где-то рядом, я автоматически пригибаюсь, но замечаю ,что остальные не пригнулись.
- Да не бойся, - смеясь, говорит человек в маске. – Это наши гранатометы пристреливают.

Полуразрушенная будка КПП.
-----------
Мне проводят небольшую экскурсию. Показывают сгоревшую гражданскую машину, которая случайно попала под обстрел. Она как решето. Показывают грузовик, который возил ополченцам воду. С ним все еще хуже.
Идем обратно к машине. И тут раздается падающий свист. Обращаю внимание, что на этот раз пригнулся не только я, но и два моих провожающих. У всех троих взгляд в небо. У меня в мыслях: как увижу падающий снаряд - куда бежать и что при этом делать?
Но тут снова прозвучал ободряющий командный голос моего проводника:
- Да это просто сигналки!
В воздухе появились яркие огоньки. Салют почти…
Командир выводит меня на пригорок и дает бинокль:
- Вот туда смотри. Не видишь? Левее чуть.
Вижу идущий на хорошей скорости танк.
- Украинский, - предвосхищая мой вопрос, отвечает командир. - Их там много замаскировано. У нас бронемашин нет. У нас только люди, которые встанут на пути танков. Разведка сообщает, что техники Нацгвардия натаскала сюда много… Ждут окончания перемирия… Готовятся к войне…
- Не страшно вам и ребятам?
Мой спутник смотри вверх на горящие огоньки – снова сработали сигналки.
- Хороший вечер сегодня… Поехали, журналист, вернем тебя домой… А то совсем поздно будет...
Николай ХИЖНЯК
Источник