111 лет назад, 22 января (9-го по старому стилю), в Петербурге произошло событие, которое политологи назвали бы «точкой невозврата». В тот день многим стало ясно: прежняя Россия не то что уходит, а уже ушла. Навсегда.

Мы знаем этот день как Кровавое воскресенье. Гвардейские части тогда открыли огонь на поражение. Цель — мирные граждане, женщины, дети, флаги, иконы и портреты последнего российского самодержца.






Долгое время среди простых русских людей бытовала любопытная прибаутка: «Мы тех же господ, только самый испод. Барин учится по книжкам, а мы по шишкам, да у барина белее задница, вот и вся разница». Примерно так оно и было, но лишь до поры. К началу XX в. прибаутка перестала соответствовать действительности. Рабочие, они же вчерашние мужики, совершенно разуверились в добром барине, который «приедет и рассудит по справедливости». Зато оставался главный барин. Царь. Тот самый, который при переписи населения Российской империи в 1897 г. в графе «род занятий» написал: «Хозяин земли Русской».

Логика рабочих, вышедших в тот роковой день на мирное шествие, проста. Раз ты хозяин — наведи порядок. Этой же логикой руководствовалась и элита. Главный идеолог империи обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев прямо говорил:



Сейчас модно стало рассуждать о том, что, дескать, рабочие не имели права ни на шествие, ни на подачу петиций государю. Это откровенная ложь. Челобитные царям подавали испокон веков. И нормальные государи частенько давали им ход. Екатерина Великая, например, по крестьянской челобитной осудила знаменитую помещицу-садистку Салтычиху. К царю Алексею Михайловичу Тишайшему дважды, во время Соляного и Медного бунтов, вваливалась толпа московского люда с коллективными требованиями прекратить боярский произвол. В таких случаях уступить народу не считалось зазорным. Так почему же в 1905 г. Так почему же последний российский император порвал с многовековой традицией?




Принято считать, что требования рабочих в тот раз были непомерно завышены. Вроде бы в той «России, которую мы потеряли» простым людям жилось хорошо, сытно и обильно. Но кто-то мутил воду...

Вот список даже не требований, а просьб рабочих, с которыми они шли к «надёже-государю»:



Неужели это чрезмерно?

Мировой финансовый кризис 1900-1906 гг. в самом разгаре. Цены на уголь и нефть, что Россия экспортировала уже тогда, упали в три раза. Лопнуло около трети банков. Безработица достигала 20%. Рубль по отношению к фунту стерлингов рухнул примерно вполовину. Акции Путиловского завода, с которого всё и началось, упали на 71%. Стали закручивать гайки. Это при «кровавом» Сталине увольняли за опоздание на 20 минут — при «добром» царе с работы вылетали за 5 минут задержки. Штрафы за брак из-за плохих станков иной раз сжирали всю зарплату. Так что дело не в революционной пропаганде.

Вот ещё одна цитата из жалобы на хозяев заводов, которые выполняли, между прочим, казённый военный заказ: «Постройка судов, являющихся, по мнению правительства, мощной морской силой, происходит на глазах рабочих, и они ясно видят, как целая шайка, от начальников заводов казённых и директоров заводов частных вплоть до подмастерьев и низших служащих, грабит народные деньги и заставляет рабочих строить суда, явно негодные для дальнего плавания, с свинцовыми заклёпками и шпаклёвками швов вместо чеканки».

Резюме: «Терпение рабочих истощилось. Они ясно видят, что правительство чиновников является врагом родины и народа».


Как же на это реагирует «Хозяин земли Русской»? А никак. Ему было заранее известно, что рабочие готовят мирную манифестацию, были известны их просьбы. Царь-батюшка предпочёл покинуть город. Так сказать, взял самоотвод. Министр внутренних дел Пётр Святополк-Мирский накануне роковых событий записал: «Есть основания думать, что завтра всё обойдётся благополучно».

Никакого вразумительного плана действий ни у него, ни у градоначальника не было. Да, они велели напечатать и распространить 1000 листовок с предупреждением о недопустимости самовольного шествия. Но войскам не было отдано никаких чётких приказаний.

Результат впечатлил.



— писали очевидцы.



Десять дней спустя царь принял депутацию из 34 рабочих, специально отобранных новым генерал-губернатором Санкт-Петербурга Дмитрием Треповым, который обессмертил себя приказом: «Патронов не жалеть!» Царь пожал им руки и даже накормил обедом. А под конец он их... простил. Семьям 200 убитых и около 1000 раненых императорская чета назначила 50 тыс. руб.

Английская Westminster Gazette от 27 января 1905 г. писала: «Николай, прозванный новым миротворцем как учредитель Гаагской конференции по разоружению, мог бы принять депутацию мирных подданных. Но на это у него не хватило ни мужества, ни ума, ни честности. И если в России разразится революция, то, значит, царь и бюрократия насильно толкнули на этот путь исстрадавшийся народ».

С англичанами был согласен и барон Врангель, которого трудно заподозрить в предательстве: «Выйди Государь на балкон, выслушай он народ, ничего бы не было, разве что царь стал бы более популярен... Как окреп престиж его прадеда, Николая I, после его появления во время холерного бунта на Сенной площади! Но наш Царь был только Николай II, а не Второй Николай».

По сути же, данное событие послужило лишь запалом, к взрыву уже давно копившегося недовольства. Именно с выстрелов "Кровавого воскресенья" по России по настоящему покатилась революция, которая в три приема привела к ликвидации многовековой Российской Империи и столь же многовековой монархии, попутно оприходовав многих из тех, кто хотел на этой ликвидации поживиться.

Для левых и в первую очередь для большевиков, события запущенные "Кровавым воскресеньем" стали тяжелым и болезненным уроком, так как наглядно показали, что при всей "гнилости самодержавия", левые еще не были организационно и политически готовы сокрушить своих оппонентов, причем это касалось не только монархии, но прежде всего — буржуазии, которая вполне себе удовлетворилась Царским Манифестом и первой Думой и фактически помогла спустить Первую русскую революцию на тормозах. Примечательно, но именно события "Кровавого воскресенья", положили начало парламентаризму в России, так как последствия этого расстрела, вызвали ограниченные политические реформы, в результате которых появилась Первая Государственная Дума и на власть монарха накладывались некоторые формальные ограничения. Разумеется в современной России про эту предысторию сегодняшней "демократии" предпочитают особо не вспоминать.

Но даже подавление революции, не прошло даром. Причины социального взрыва не были устранены ни столыпинскими реформами, ни военно-полевыми судами, ни экономическим ростом начала "десятых". Как только внешние причины поколебали видимую "стабильность", все те системные пороки, которые вскрылись после "Кровавого воскресенье", вылезли вновь, в более запущенном виде.

Ну а о самом событии, с тех пор, никто лучше Ленина не написал. В отличие от Николая II и его окружения, он извлек свои уроки из неудачной революции и в 1917 году выиграл главный приз в своей жизни — возможность строить в России социалистическое государство. Так что ниже, записки революционного практика, который лучше других своих современников понимал природу революционных процессов. Это не историческое исследование, это именно практическая оценка происходящего и что особенно ценно, многие из выводов Ленина, отлично стыкуются с тем, что происходило в дальнейшем. Причем учитывая позицию наблюдателя которую тогда занимал Ленин сидя в Швейцарии и то, что он писал все это по горячим следам, стоит лишний раз отметить прозорливость Ильича, который видел то, что для многих было не очевидным даже спустя несколько лет после подавления революции. (В. И. Ленин, Доклад о революции 1905 года, ПСС, 5-е изд., т. 30. С. 306-328.)

Источник