Как карта легла?

Надеюсь, что наивные взгляды на Ближне- и Средневосточные события как на борьбу «Добра» со «Злом», демократии с тоталитаризмом, беспощадная реальность уже давно отправила в прошлое. И все, что там происходит, следует рассматривать в категориях самой тривиальной латентной войны, которую Россия и США ведут в этом регионе.

Ведут чужими (пока чужими!) руками и жизнями. Русские — посредством войск легитимного сирийского правительства Башара Асада и своих союзников (иранцев, палестинцев и, очень условно, турок), американцы — используя вооруженные отряды курдов «Сирийских демократических сил» и подконтрольной янки (если не созданной ими) когда-то «мирной и умеренной» сирийской оппозиции.

Предновогодние надежды

В канун Нового, 2018 года казалось, что ситуация наконец-то выравнивается, и основная линия российско-американского ближневосточного противостояния (или уже все-таки фронта?) стабилизировалась по реке Евфрат. Особенно если поверить России, США и даже Франции, что их усилиями ИГИЛ окончательно побежден.

На правом берегу в основном доминируют силы Асада, хотя курды в Африне и Манбидже, вооруженные оппозиционеры в «зонах деэскалации» и американская военная база в Ат-Танфе еще доставят Дамаску массу головной боли.

На левом берегу правят бал курды, чьей основной задачей становится изгнание ИГИЛовцев и обретение полного контроля над долиной реки Хабур, нефтяного кластера и одной из житниц Сирии.

Это очень печально, но это означает, что Сирия, как унитарное суверенное государство, обречена. Октябрьское, 2017 года, заявление Башара Асада о поддержке политического процесса «который заключается в национальном примирении и диалоге между всеми через конференцию национального диалога в Сирии вплоть до выработки поправок в Конституцию и проведения новых парламентских выборов» было «выдавлено» Россией из Башара Асада и адресовано курдам. Но оно запоздало.

Для лидеров Рожавы (Сирийского Курдистана) куда более выгодно намерение США предпринять шаги, направленные на дипломатическое признание расположенного на севере Сирии региона, который находится под контролем отрядов оппозиционных «Сил демократической Сирии» (Asharq Al-Awsat, межарабская газета, входящая в издательско-финансовый холдинг «Саудовская исследовательская и маркетинговая группа»).

Причем речь идет не только о дипломатическом признании, но и формировании государственных институтов, в том числе — 100-тысячной «Армии севера Сирии» под руководством американских военных специалистов.

Кстати, в отношении других своих военных союзников в Сирии — «оппозиционеров» — США не столь «щедры». Через два дня после «курдского пассажа» заместитель госсекретаря США Стивен Голдстин заявил, что Вашингтон не собирается идти на дипломатическое признание той части Сирии, которая контролируется силами оппозиции.

С моей точки зрения, курды, этот огромный и трагичный ближневосточный «народ в рассеянии», достойны своего собственного государства, но это глубоко личное. А с формально-исторической точки зрения все происходящее является легитимизацией нового государства, площадью в два с половиной вполне себе суверенных Ливана (24 тысячи квадратных километров против десяти тысяч).

Сирия, Россия, Турция и Иран категорически против: Россия против раздела Сирии в принципе, ее союзники — против курдского суверенитета (у каждой их этих стран — своя «курдская проблема» и суверенного прецедента они совсем не хотят). Поэтому активизация военно-политических действий была неизбежна.

Что же произошло в рождественско-новогоднюю декаду?

Судя по всему — спланированная атака на российско-турецко-иранский альянс, доминирующий сейчас в Западной Сирии.

28 декабря 2017 года контролируемые американцами оппозиционные отряды «Файлак-ар-Рахман» и «Джейш-аль-Ислам» начали наступление из оазиса Гута (одна из «зон деэскалации», созданных русскими, явно на свою голову, на шестой встрече в Астане). Восточная Гута — это пригород Дамаска, а это означает, что цель наступления была ну, совсем «скромная» — столица Сирии.

Наступление началось очень удачно. Оппозиционеры заняли Харасту, пригород Дамаска, и взяли в блокаду расположенную там базу бронетанковой техники. За первые пять дней боев там погибло как минимум четыре сирийских генерала (Ибрагим Дебраха, Хабиб Юнус, Али Диб и Хасан Курди), а Youtube заполнили сюжеты о сдаче в плен правительственных войск.

В тот же день, 28 декабря, в Иране начались протесты. Начались они в северо-восточном Мещхеде и под экономическими требованиями о снижении цен. Но лозунги очень быстро сменились на политические, с требованиями отставки президента Роухани, отставки рахбара (верховного лидера) Хаманеи и прекращения внешнеполитической активности Ирана (читай — прекращения участия в сирийской конфликте).

Через несколько дней протесты распространились на центральный и западный Иран. На улицы вышло от пятнадцати (данные командующего Корпусом стражей исламской революции Мохаммеда Джафари) до сорока двух (данные посла Ирана в ООН Голамали Хошроу) тысяч человек.

Очень быстро митингующими противниками президента и рахбара стала использоваться брутальная сила (сожжение офисов добровольческой милиции «Басидж» в Кехдериджане, Араке и Тегеране, а также взрыв нефтепровода в Омидие).

США и Израиль поспешили выразить свою поддержку протестующим, а посол США в ООН Ники Хейли буквально вывернула руки Совету Безопасности с требованием срочного его созыва. А пресс-секретарь Госдепартамента США Хизер Науэрт за день до заседания Совбеза предупредила, что у Вашингтона есть достаточные средства для привлечения к ответственности виновных в насильственном подавлении протестующих в Иране.

А через три дня, в ночь на Новый Год, звонкую оплеуху закатили русским в Хмеймиме. Там показали, что никакая «противовоздушная оборона» и никакие «средства радиоэлектронной борьбы» не влияют на скорость и полет мины, выпущенной из старого, доброго 82-х милиметрового миномета. Мне прислали видео о праздновании Нового Года в Джабле: там видно, что на российской базе праздновали весело — фейерверки, петарды, очереди трассеров в небо. Но даже мой неопытный взгляд различил как минимум четыре совсем непраздничных взрыва.

Обстрел российской авиабазы в Хмеймиме вызвал эпическое сражение в Facebook: кому-то хотелось, чтобы русские потеряли там семь самолетов, российскому минобороны не хотелось там вообще ничего терять. Но это сейчас не важно. Важно другое — что обстрел состоялся и МО РФ буквально вынудили это признать. И что лиха беда начало.

В ночь на 6 января на российские объекты в Сирии была совершено новое нападение, на этот раз беспилотниками. 10 дронов атаковали Хмеймим, три — морскую базу в Тартусе. В этот раз цели были обезврежены еще на подходе (семь сбиты и над шестью перехвачено управление). Но это мало утешает и может говорить только об одном: минометы пока эффективнее. И надо быть очень наивным оптимистом, чтобы предположить, что больше атак не будет!

И такой же наивностью будет полагать, что новогодние события на Ближнем Востоке — это цепь несвязанных случайностей: практически одновременная атака на столицу Сирии, «майданная» атака на иранский режим, атака на русский аэродром и болезненное (особенно для Турции) признание Соединенными Штатами курдской государственности. И во всех случаях «политическую пенку» с события должны были снять США.

Следовательно, это не стечение обстоятельств, а эпизод «Восточной войны», которая уже не первый год ведется русскими и американцами в Сирии.

Но тогда: кто же победил в этом эпизоде?

Чем сердце успокоится?

По первому впечатлению «рождественские атаки» застали россиян и их союзников врасплох. Оно и понятно: устраивать такие «разборки» в праздничные вечера — это «не по-джентльменски», что ли… Отсюда и паническое отступление сирийцев в Восточной Гуте, и долгое молчание Генштаба РФ о минометной атаке на Хмеймим, и бездеятельность тегеранского правительства в первые дни протестов. Но нельзя исключить, что это была сознательная театральная пауза, призванная подчеркнуть далее последовавшие действия. Потому что

Тактически американцы проиграли «рождественские бои».

Судите сами…

После некоторого шока от событий в Харасте (Восточная Гута, 3-я зона деэскалации) правительство Асада сосредоточилось и смогло собрать в районе Дамаска внушающие уважение силы:
— 4 дивизии (4-ю механизированную и 3,9 и 10-ю бронированные);
— 2 бригады Республиканской Гвардии (105 и 106-ю);
— бригаду «Щит Каламуна»
и массу иных подразделений. Такую беспрецедентную концентрацию войск сирийские проправительственные каналы даже назвали подготовкой к «Матери всех битв».

7 января блокада Харасты была прорвана, а 9-го правительство предложило «Джейш-аль-Ислам» и «Файлак-ар-Рахман» немедленно сдать районы не только Харасты, но и Арбин, Джобар и Айн-Тарма. Исламисты отказались, и сейчас сирийская авиация активно бомбит район, а армия втянулась в жаркие, но тривиальные бои. Во всяком случае, из новостных лент Восточная Гута в последние дни исчезла. Сил у Асада там более, чем достаточно, и Дамаску уже ничего не угрожает.

Уже после первой атаки на Хмеймим среди российских военных и экспертов начались разговоры о необходимости «зачистки» контролируемой анти-башаровцами провинции Идлиб (1-я зона деэскадации), причем «вплоть до турецкой границы».

А спустя несколько часов после второй атаки что-то в Идлибе произошло: российская авиация в пыль разнесла забытый Богом поселок Ат-Туфия, на границе Идлиба и Турции. В Сирии многими это расценивается как «удар возмездия», поскольку именно оттуда была проведена «дрон-атака» на Хмеймим в ночь на 6 января. Инфографика:


А вечером 8 января на сайте агентства AMN была размещена статья «Джихадисты в глубокой беде, поскольку сирийская армия готовится вернуть весь восточный Идлиб», и ее автор (Лейт Фадель) не ошибся, поскольку армия Асада начала встречное наступление в Идлибе с юга (из провинции Латакия) и севера (из Алеппо).

Цель — соединение «южных» и «северных» в районе авиабазы Абу-Дахур. Если получится, то почти треть провинции будет отрезана от источников турецкого снабжения и взята «в котел».

На момент написания этих строк (13 января) все у них получается: башаровцы успешно купируют контратаки джихадистов на левом фланге своего наступления и ведут бои уже на территории кампуса авиабазы. До встречи с соратниками, наступающими из Алеппо, осталось менее восьми километров. И, похоже, сами джихадисты скептически оценивают свое положение, а командиры группировки покидают регион, поскольку «повстанцы на юге Идлиба теряют свои позиции, боятся, что их осадят».

Протесты в Иране, после безрезультатного и провального для США заседания Совета Безопасности от 5 января, когда даже Экваториальная Гвинея позволяла себе критиковать США по «иранскому вопросу», практически стихли. Хотя порой недовольство и прорывается во время похоронных процессий погибших на митингах, преимущественно на западной границе страны.

Так что, если в «сухом остатке» американцы не смогли пошатнуть иранский режим, зато имеют шанс потерять значительную часть Идлиба и Восточную Гуту. А это означает, что антибашаровская оппозиция во многом теряет свою территориально-логистическую базу. А в гражданской войне это означает «теряет все».

Я не зря ссылаюсь на «зоны деэскалации». Они были созданы Россией, Турцией и Ираном летом 2017 года и в пределах зон прекращались бои между правительством и отрядами вооруженной оппозиции (на ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая группировка) эти условия не распространялись). Последовавшее снижение напряженности позволило России и ее союзникам практически задавить ИГИЛ на западе от Евфрата и даже объявить о своей окончательной победе над «Халифатом».

Но сейчас эти «зоны деэскалации» России откровенно мешают. Ведь «вооруженная оппозиция» — это основная опасность для правления Башара Асада. А именно «спасение законного правительства Сирии» это и есть формальный повод для легального участия России в войне. Кроме того, если рассуждать в категориях «американо-российской войны», это «вражеские анклавы» на территории воюющей страны, особенно если они представляют реальную угрозу для ее столицы и ее основной транспортной артерии (шоссе М5 Дамаск-Алеппо).

Поэтому их ослабление, если не ликвидация, это естественная задача режима и его союзников. Действие программы «зон дезскалации» заканчивается 3 февраля, но «рождественская атака» дала повод начать зачистку раньше. И что-то подсказывает, что следующий крупный инцидент следует ожидать в районе 2-й зоны деэскалации, в Хомсе.

(О 4-й зоне «Эль-Кунейтра — Эс-Сувейда, на юге, сейчас даже упоминать не буду. Это отдельная песня — там в гарантах США и там особые интересы Израиля).

Итак, иранский режим устоял, оппозиционеров рвут на части, Россия имеет все основания законно усилить свое присутствие в Хмеймиме (небо Сирии) и Тартусе (море Сирии). Казалось бы — вот она, победа. Но откуда тогда это устойчивое ощущение:

Стратегически американцы победили?

Такой вывод напрашивается исходя из следующих соображений.

1. Хотя силовая ликвидация «зон деэскалации» нанесет сильнейший удар по силовому потенциалу вооруженной оппозиции, ее следствием будет «неизбежное расползание» боевых действий по всей территории, подконтрольной правительству Башара Асада.

При создании этих «зон» расчет России был прост: критическая масса вооруженных людей приведет к междоусобицам внутри провинции. И расчет оправдался: по данным депутата Народного Совета Сирии Ахмеда Хасана Хиляля, три четверти вооруженных группировок в Идлибе состоят из наемников и формирований, отступивших в эту провинцию из других регионов.

И, как результат, «люди устали от присутствия чужаков и хотят возвращения к мирной жизни» (из интервью газете Al-Watan). При ликвидации «зон деэскалации» неизбежной становится инфильтрация, то есть распространение силовых действий на всю территорию, контролируемую башаровцами.

2. Наступление в Идлибе явно нарушило согласие между союзниками по «триумвирату» — Турцией и Россией.

Анкара является одним из гарантов идлибской зоны, патронирует многие группировки вооруженной оппозиции, сосредоточившиеся в Идлибе и там совсем не рады наступлению башаровцев. 9 января МИД Турции вызвал посла России Алексея Ерхова и посла Ирана Ибрагима Фарда в связи с атаками в Идлибе, которые «недопустимо» нарушают договоренности по Сирии.

Российское Минобороны, в свою очередь, направило гневные письма начальнику генштаба ВС Турции генералу Акару Хулуси и руководителю турецкой разведки Хакану Фидану с требованием прекращения боевых действий подконтрольными им вооруженными формированиями. Президент Владимир Путин смягчил напряженность, заявив 11 января, что Россия знает виновных в нападении на свои сирийские базы, и это не Турция. Смягчить-то смягчил, но, как говорят в анекдоте, «осадочек-то остался»…

3. «Рождественские бои» делают практически неизбежной турецко-курдскую войну.

Создается впечатление, что компенсацией за «свободу действий России в Идлибе» для Турции стала «свобода рук» на севере Сирии, на всем протяжении сирийско-турецкой границы. 9 января президент Эрдоган в своем парламентском обращении сделал беспрецедентно жесткое заявление: «Настало время разрушить запланированное строительство коридора террора сепаратистской организацией вдоль сирийской границы. Мы завершим этот процесс… через Африн и Манбидж, пока вся граница не станет мирной и безопасной».

«Коридор террора» — это о курдах, которые пытаются соединить свой западный анклав Африн с территорией Рожавы (Сирийского Курдистана). Для этого в июне 2016 года курды перешли на правый берег Евфрата и захватили Манбидж. Тогда соединению с Африном помешали турки, введя свои силы в северную Сирию.

Заявление Эрдогана — это явное свидетельство подготовки Турции к масштабной операции против курдов с целью захвата Африна и изгнания курдов обратно, на левый берег Евфрата. То есть — полноценной турецко-курдской войны.

А это открывает для США неимоверный простор маневра — от политической торговли до введения войск «по просьбе законного правительства Рожавы». Ведь США заявили о дипломатическом признании Сирийского Курдистана.

4. Иран очень качественно отбился от навязываемого США «майдана». Но там следует ждать продолжения, причем в куда более жестких формах.

Во время протестов в Иране уже имела место «силовая составляющая» (поджоги, убийства, взрывы). Похоже, она получит свое развитие. Недавно Министерство информации и национальной безопасности Ирана заявило о задержании в южной провинции Фарс группы террористов, причем группа «также подготовила экстремистские тексты и материалы, призывающие различные этнические группы в Иране к вооруженным мерам против Исламской Республики».

Если это правда, то это означает, что уже задействован самый эффективный план по дестабилизации Ирана: «этнические окраины против мононационального центра». И это логично, потому что Иран — это курды на западе, туркмены на севере и белуджи на юге. Кстати — все преимущественно сунниты и все — против персов-шиитов в центре страны.

Резюмируя итоги этой бурной недели можно сказать, что после «рождественских боев» русские в Сирии сохранили свою коалицию и значительно укрепили позицию президента Асада. Но в целом по «ближнесреднему востоку» окно возможностей шире открылось для американцев.

Но что будет иметь большее значение для грядущего расклада пасьянса «Восточной войны» — тактические победы Москвы или стратегические перспективы Вашингтона — покажет уже ближайшее будущее.

Андрей Ганжа