России отчасти выгодна локальная война на Ближнем Востоке, но ей категорически не выгодна тотальная война с уничтожением или дезинтеграцией Ирана. Если Тегеран потерпит поражение или максимально ослабнет, то на транспортных коридорах «Север – Юг» можно ставить крест. Нестабильность очень быстро перекинется на Южный Кавказ, а дальше – на Северный.

Пятница, 13 июня, стала воистину несчастливым днем для Ирана. Израиль нанес серию ударов по иранским городам и ядерным объектам. Сначала израильтяне при помощи ракет и агентуры на иранской территории вынесли местную ПВО, а затем приступили непосредственно к ликвидации целей. В результате им удалось убить высокопоставленных военных (руководителей Корпуса стражей и Генштаба), ряд ученых-ядерщиков – а также, как пишут многие эксперты, поставить Иран на грань не просто поражения, но и исчезновения как государства.

А еще недавно казалось, что преимущество в ирано-израильском конфликте находится на стороне иранцев. Тегерану удалось навязать Тель-Авиву самую настоящую войну на истощение. Причем вел ее Иран не своими руками, а силами собственных прокси из так называемой Оси сопротивления – 100-процентной дочерней структуры «Хезболлы» и ХАМАС.

Эти группировки постоянно создавали напряжение возле израильских границ, вынуждая еврейское государство тратить на борьбу с ними деньги, оружие, ресурсы и время. Причем на борьбу изначально бесперспективную – все считали, что у Израиля нет ни сил, ни возможности, ни политической воли для оккупации этих территорий. В то же время Иран успешно развивал ядерную программу (с перспективной создания атомной бомбы), представлявшую, по мнению Тель-Авива, экзистенциальную угрозу для Израиля. Программу, которую Израиль мог лишь притормаживать с помощью терактов, но не ликвидировать.

Всё изменилось 7 октября 2023 года, когда группировка ХАМАС и ее союзники из сектора Газа напали на Израиль. То, что многими экспертами рассматривалось чуть ли не как смертельный удар по еврейскому государству (не только пропустившему этот удар, но и позволившему боевикам на время оккупировать значительную часть своей территории), стало на самом деле началом конца для иранской стратегии.

Сначала Израиль нанес сокрушительный удар по ХАМАС, попутно разрушив или повредив большинство зданий в Газе. Многие критиковали его за чрезмерную жестокость, за гибель десятков тысяч мирных жителей. Говорили, что своих целей он все равно не достиг – мол, убийство одного бойца ХАМАС в такой ситуации приведет к набору 10 новых (чьи жены и дети погибли в ходе операции). Однако в моменте ХАМАС был разгромлен, лишен значительной части командного состава и накопленных вооружений.

Что позволило Тель-Авиву перейти ко второму этапу – ударить по «Хезболле». При помощи спецопераций (той же истории с пейджерами) практически одномоментно выбить весь ее командный состав, а также уничтожить ряд подразделений.

Опять же, многие говорили, что в стратегическом плане это ничего не меняет, что «Хезболла» восстановится и перевооружится через какое-то время. Но она пока не восстановилась – а значит, не смогла помешать третьему этапу, который был проведен Израилем совместно с Турцией и сирийскими террористами, которые в конце 2024 года двинулись из Идлиба на Дамаск. И тогдашнего президента Сирии Башара Асада – союзника Ирана – «Хезболла» защитить уже не смогла. Никто не смог.

Это был своего рода поворотный момент для Ирана. Если он мог смотреть сквозь пальцы на уничтожение ХАМАС и даже «Хезболлы», то на сирийские события уже нужно было отвечать. Пусть даже через ввод иранских войск в Сирию через Ирак. Тогда еще можно было спасти ситуацию или, по крайней мере, минимизировать ущерб.

Но иранцы ничего не сделали. Возможно, потому, что тоже были обезглавлены еще 19 мая, когда погиб (а по мнению некоторых, был убит) иранский президент Ибрагим Раиси. В результате Иран лишился харизматичного, популярного и в то же время решительного лидера. Пришедший же на его место Масуд Пезешкиан выступал за налаживание отношений с Западом – а значит, за проведение неконфронтационной внешней политики.

В результате Иран не ответил и остался в стороне. Потеряв в итоге Сирию, а также территориальный выход в Ливан. То есть, проще говоря, оставив «Хезболлу» без снабжения, что, в свою очередь, поставило под вопрос будущее этой организации. А вместе с этим разрушило всю иранскую стратегию по удушению Израиля.

А значит, у Тель-Авива появились ресурсы и возможность заняться уже напрямую Ираном – что он и сделал 13 июня. Разрушив ряд иранских ядерных объектов и поставив крест на американо-иранских переговорах по ядерном вопросу (не оставив тем самым иных, помимо военного, способов не допустить появления у Ирана ядерного оружия).

Сейчас Тель-Авив поставил Тегерану ультиматум: либо Иран позволяет уничтожить все свои ядерные объекты и получает в итоге позор, либо он сопротивляется и получает в итоге позор и переворот. Израильтяне уже дали понять, что в случае иранского сопротивления будут уничтожать весь нефтегазовый комплекс Исламской республики, что лишит Иран доходов – и вкупе с национальным унижением от этих ударов может привести к беспорядкам и смене режима.

И вот тут уже для Ирана наступило его 7 октября 2023 года – то есть время для судьбоносного выбора. Жестко ответить, рискуя полномасштабной войной с Израилем и Америкой, но в то же время четко прочертив им красные линии – либо смолчать и отсидеться в надежде избежать конфронтации, но тем самым спровоцировав врагов на более жесткие шаги и вызвав внутренние потрясения от такой нерешительной политики.

Казалось бы, Иран пошел по первому пути – вечером 13 июня запустил сотни ракет по Израилю, после чего каждый день выдавая новые залпы. Но вопрос в том, готов ли он дальше идти за израильтянами (которые, конечно же, не перестают бить) по лестнице эскалации? Готов ли он перейти от демонстративных шагов к шагам эффективным – например, к блокаде Ормузского пролива? Есть ли в Иране политическое единство для таких шагов? Есть ли там харизматичные лидеры, которые готовы взять на себя ответственность за все последствия жестких ответов?

В России, что скрывать, многие рады подобному развитию событий. Очевидно, что сейчас израильскому режиму понадобится много американских денег и американского же оружия. Особенно ракет для ПВО – которые Штаты, по словам министра обороны Пита Хегсета, уже вывели с Украины. И каждая ракета, которая сейчас пойдет в Израиль, не пойдет на Украину. Каждый доллар, который Америка выделит Израилю для войны с Ираном, не пойдет на убийство российских солдат. Каждая человеко-минута, потраченная Трампом на Ближний Восток, будет убеждать его в необходимости отказаться от траты времени и ресурсов на второстепенных фронтах. В том числе на украинском.

Однако в этой логике есть один изъян. России действительно отчасти выгодна локальная война на Ближнем Востоке, но ей категорически не выгодна тотальная война с уничтожением или дезинтеграцией Ирана. Если Тегеран потерпит поражение или максимально ослабнет, то на транспортных коридорах «Север – Юг» можно ставить крест. Иранское пространство превратится из транзитной зоны для российских товаров в самый настоящий рай для различного рода исламских террористов. Нестабильность очень быстро перекинется на Южный Кавказ, а дальше – на Северный.

Именно поэтому Россия сейчас прикладывает все усилия для того, чтобы стабилизировать ситуацию. Владимир Путин проводит переговоры с Трампом, Нетаньяху и Пезешкианом в попытках не допустить большой войны. Но, к сожалению, Израиль делает всё возможное для того, чтобы она состоялась.

Геворг Мирзаян