Просмотрел первую реакцию придворных аналитиков по поводу продления санкций в отношении России и увидел плохо скрытую сарказмом неподдельную тоску. Всё-таки правящая российская элита безнадежно больна Европой. Как ее ни пинают "наши западные партнеры", как ни макают мордой в специально приготовленные для этого чаны с дерьмом, как ни обзывают и ни наказывают, все равно, как мотыльки на свет, тянутся "независимые российские деятели" в сторону Альп и Ла-Манша, как мыши за пармезаном.

Казалось бы – ну все уже, все, дружбы не будет ни при какой погоде, поскольку "ты виноват уж тем, что хочется мне кушать". И всё равно: "А может, отменят? А может, проголосуют не все? А может, хотя бы обнадежат?.." Смотрится это, скажу я вам, не очень. Совсем не смотрится. Хотя, конечно, я понимаю, Хитрый План Путина и всё остальное...

А война, между тем, уже объявлена. Слава Богу, пока не падают бомбы, хотя и их материализация, уверен, запланирована и ждет своего часа. Но залпы тяжелой артиллерии уже гремят, и последствия этих артобстрелов чувствует уже каждый, сверяя положительную динамику цен и отрицательную динамику покупательной способности. Сражение уже идет, причем на наиболее выгодном для Запада финансовом поле, где Запад имеет почти 20-кратный перевес. Причем идет по правилам Запада, потому что экономика России, как ни украшай ее триколорами, все равно выстроена по западным лекалам, а потому идеально поддается управлению извне – через кредитные ресурсы и открытый для валютных спекуляций рынок.

Война уже грохочет на пороге. Уже пал Киев и на соплях держится Минск, а Центр всё требует сохранять спокойствие и не отвечать на провокации. А раз так, значит, предстоит и битва под Москвой, и подвиг 28 панфиловцев, в роли которых, думаю, на сей раз будут выступать инженеры и конструкторы, те кто двигает научно-технических прогресс, от которых зависит обороноспособность страны и комфорт жизни населения. Не потерять бы эту элиту в бестолковых и заведомо проигрышных лобовых атаках на западные финансовые бастионы, когда еще дышащим предприятиям приходится выживать в заведомо неравных условиях конкуренции за ресурсы, кадры, рынок сбыта. Когда собственное государство не помогает, а кажется, еще и пытается придушить то, что шевелится, абсолютно избыточной регламентацией и явно непосильным налоговым бременем.

А теперь – хорошие новости:

Запад сейчас находится в таком положении, что даже тотальное подчинение и разграбление России не спасет его от банкротства – слишком много нахлебников сидит у него на загривке, слишком большой дисбаланс между производящим и распределительным сектором присутствует в экономике. На 500 млн. населения только 10 млн. производителей прибавочной стоимости. И в 16 раз больше иждивенцев всех мастей и калибров. Гиря неподъемная, особенно если учесть, что все они привыкли вкусно жрать и сладко спать, и любое уменьшение собственного комфорта воспримут как личное оскорбление. Разнесут "всю эту халабуду вдребезги и пополам" на следующий день после уменьшения халявы, выделяемой им властями.

А тайное оружие России – её потрясающая неприхотливость и возможность выживания в мобилизационном режиме, когда одни сапоги и одна шинель не является поводом для тоски. Но только при условии, что элита живет примерно так же, а если и выделяется, то за конкретные и измеряемые заслуги и социально одобренные подвиги. Да вот беда – нынешняя элита на такую жизнь категорически не согласна, а потому и глядит тоскливо на Западный берег: "Возьмите нас к себе, мы свои, буржуинские..."

Что делать в такой ситуации? В любом случае готовится к длинной и холодной зиме. Энтузиазм, с которым в этом году расходились семена и огородный инвентарь, демонстрирует полное понимание россиянами неизбежности сурового похолодания. А вот иллюзии, что пронесет и всё как-нибудь само образуется, надо оставить старикам и детям. Не пронесет. И так, как было – точно уже не будет. 25-летний цикл с Россией в качестве любимой наложницы Запада закончился. Теперь Запад хочет видеть Россию (который раз) в виде бифштекса. Он сплочен (что бы там не говорили) и уверен в своих силах. А мы?

Сергей Васильев (Латвия)