Две недели назад, 21 сентября, Владимир Путин посмертно присвоил звание Героя России дагестанскому полицейскому Магомеду Нурбагандову, который был расстрелян боевиками в июле этого года в Сергокалинском районе республики. Позже президент встретился с родителями погибшего лейтенанта и лично вручил им награду. Путин назвал Нурбагандова настоящим героем, «потому что далеко не каждый человек под угрозой расстрела остается верен присяге и долгу». Федеральные телеканалы уделили этому событию достаточно эфирного времени. Последние слова лейтенанта — «Работайте, братья» — узнала вся страна. А в Дагестане его именем уже называют улицы, его лицо смотрит с портретов в присутственных местах, ему посвящают стихи, а его последние слова претендуют на то, чтобы стать национальной идеей республиканского масштаба. Корреспондент «Ленты.ру» побывал на родине Нурбагандова и встретился с теми, кто знал погибшего героя.

Стою на коленях. Никак не хочу вот так умирать я.

Но даже и с пулей в груди прошепчу: «Работайте, братья».

Это видео — одно из самых популярных сегодня в дагестанских соцсетях. Школьник — белый верх, черный низ — стоит перед классом на коленях и читает стихи. Руки за спиной. Как на другом видео — найденном после спецоперации 7 сентября. «Скажи своим, чтобы уходили из органов и перестали работать», — требует бородатый бандит, вертя удостоверение лейтенанта полиции Магомеда Нурбагандова. «Работайте, братья», — отвечает связанный, стоящий на коленях лейтенант.

Пускай мне уже никогда не обнять любимой в объятья,

Я снова и снова готов повторять: «Работайте, братья».

Магомеда и его двоюродного брата Абдурашида застрелили утром у родного села Сергокала — на месте для пикников, куда семья выбралась накануне. Все поехали по домам, в палатках остались несколько братьев. Абдурашида, чемпиона по смешанным единоборствам, убили тремя выстрелами «за то, что борзый»: даже связанный, он повалил одного из бандитов, избивавшего ногами брата Арсена. Магомеда в багажнике машины отвезли на полтора километра выше, где и было снято видео.

За тех, кто страдает от боли войны, не сыпьте проклятья.

За тех, кто остались присяге верны, работайте, братья.

Арсен — слушатель Новосибирской академии МВД — сумел убедить бандитов, что найденный при нем телефон принадлежит другому участнику пикника, и пароль ему неизвестен. Иначе открылась бы заставка: Арсен в мундире сотрудника полиции. Бандиты приказали ему отнести тело Магомеда в село — что Арсен и сделал.

Дрожащие пальцы лежат на курке. Лишь миг до нажатия.

Но эхом откликнется пусть вдалеке: «Работайте, братья».

Школьник завершает выступление. Звучит музыка из мелодраматического сериала. Аплодисменты. Урок мужества завершен.


«Наилучшие пожелания держаться»

Дом по улице Халимбекова-Мустафаева закрыт изнутри. Так в селе Сергокала — центре Сергокалинского района — и вообще в Дагестане обычно не поступают: если хозяева дома, то одна из дверей на улицу открыта, вдруг гость придет. Семья Нурбагандовых дома — подтверждает их соседка Патимат Гамзатовна, учительница немецкого языка во второй школе Сергокалы: «Очень интеллигентные люди. Мама заведует поликлиникой и еще УЗИ. Папа сначала работал в налоговой, потом возглавил Россельхозбанк, пока отделение не закрыли... На них столько свалилось, столько! Сначала сын и племянник — Магомед и Абдурашид. Через неделю с небольшим умер дедушка Магомеда, не выдержало сердце. Мама в поликлинику выходит на службу, а отцу без работы идти некуда, поэтому старается не выходить», — объясняет она.

Остаться же со своим горем наедине у семьи Нурбагандовых не получается. «Куда ни зайдешь — в сети, в газетах, в телевизоре, — всюду он. Самим даже поплакать, подумать нет никакой возможности», — говорит одноклассница Магомеда Наида. Поэтому дверь пока закрыта — для всех.

«Пожалуйста, передайте семье героя мои наилучшие пожелания держаться и быть стойкими», — слышится хорошо поставленный голос из трубки: бывший офицер, звонит из Пятигорска. До этого только за один день в Сергокалу позвонили из Благовещенска, Костромы и Харькова. Рукият Ахмедова, сотрудник районной администрации, на телефоне уже две недели (и до, и после того, как был обнародован указ Владимира Путина о награждении Магомеда, посмертно): «Звонит вся Россия и не только».

Семью Нурбагандовых Рукият знает давно — живет по соседству еще с тех пор, как начала работу в милиции. «Однажды директор второй школы попросил разрешить ситуацию между старшеклассниками», — вспоминает Ахмедова случай из собственной практики инспектора по делам несовершеннолетних. Речь шла о встрече в КВН принципиальных соперников — школ №1 и №2 Сергокалы. Накануне игры все шутки второй школы стали известны первой, и старшеклассники дружно пустились на поиски предателя. «Такой конфликт был! — восклицает Рукият. — Учителя вмешались, родители вмешались, хаос начался — дети расстроились, разнервничались, даже в школу несколько дней не ходили».

В конфликте разобрался именно десятиклассник Магомед Нурбагандов — капитан команды КВН и футбольной команды, отличник с первого и до последнего класса, золотой медалист. «Вышел на общем собрании, аккуратно и спокойно все объяснил, попросил товарищей вернуться в школу. Он не самый рослый, не самый активный — но его послушались», — рассказывает Ахмедова.

«Он любил быть Магой»

О том конфликте во второй школе — ныне лицее имени С.Г. Абдуллаева — не помнят. «Магомед в 2002 году выпустился, сколько времени прошло», — говорит Ильяс Магомедов, директор лицея. А вот о самом Нурбагандове вспоминают более чем охотно. Портреты братьев Магомеда и Абдурашида стоят в школьном фойе: «Наши геройски погибшие от рук бандитов выпускники». «Лучше всех стометровку бегал», — вспоминает директор Ильяс Расулович, учивший Нурбагандовых физкультуре.

«Как ни к кому другому, к Маге подходят слова Островского про жить так, чтобы не было мучительно больно, — говорит Индира Абдурагимова, завуч по воспитательной работе. — Я ему обществознание преподавала. Он любил, чтобы его Мага называли. Ни нам, его педагогам, ни его друзьям, ни родителям абсолютно не больно и не стыдно ни за один день, который Магомед прожил в своей короткой жизни». Даже если бы «этого случая» не было, уверяет Абдурагимова, Магомед Нурбагандов остался бы для школы примером очень хорошего человека.


«У нас некоторые дети любят проявлять индивидуальность — но не в том плане, как это положено делать, — признает завуч Абдурагимова. — Один мальчик в 11-м классе все время пытается ходить не как надо — белый верх, черный низ, а хочет выделиться. Я ему говорю, что индивидуальность бывает разная, и выделиться можно по-разному. И привожу пример: Магомед Нурбагандов, не нарушая устав школы и соблюдая все правила, не сливался с толпой и был особенным, проявлял себя как личность, человек ответственный». Требуемые героическим каноном слова «он был очень простой» Индира, разумеется, тоже произносит, добавляя, что Магомед Нурбагандов был «большой интеллектуал»: «Он постоянно читал справочник “От А до Я”, играл в брейн-ринг и “интеллект номер один”».

«Я до сих пор эту его шутку из КВН люблю, — говорит завуч. — Ну, как всегда, соперничество между нашими школами — это вечный контекст, да?» Суть — старая реклама по ТВ: в первой и во второй школе прошел большой праздник. В первой школе уже помыли посуду, потому что у них было средство для мытья посуды. «А во второй школе — педагог набирает побольше воздуха, — даааааавноооо уже помыли посуду, и все дети дааавнооо уже дома, потому что у них был казан-сапун». Казан-сапун — так здесь называют хозяйственное мыло. «Зал просто лежал, когда кусок этого мыла показали», — вспоминает Индира.

«Суперкопом Мага не был»

Место лейтенанта Нурбагандова свободно. Не как мемориал: офицер, которому достались кресло и стол Магомеда, сейчас на задании в городе. В отделе вневедомственной охраны (ОВО) по городу Каспийску — спутнику Махачкалы — более двухсот сотрудников, из них полсотни офицеров. Здание же — старое, одноэтажное. «Сидим на головах друг у друга, — показывает угодья подполковник Заур Омаров, начальник ОВО по Каспийску. — Так что место Магомеда незанятым оказаться не могло… Все наши сотрудники плакали, когда узнали о его смерти — но сейчас они еще и рады, горды, что в такой трагической ситуации все получилось именно так».

В комнате, где сидят кадровики и сидел юрисконсульт ОВО лейтенант Нурбагандов, дальний угол потрескался и покрылся разводами: ремонта в здании не было более двадцати лет. Список служебных занятий Магомеда очень далек от героизма как такового. Экспертиза приказов по отделу — на соответствие законодательству. Экспертиза договоров по охране — на то же самое плюс возможный конфликт интересов. Юридическая помощь сотрудникам. И, наконец, борьба с дебиторской задолженностью — бичом хозяйственных отношений в Дагестане и за его пределами: проще говоря, когда клиенты тянут с оплатой в данном случае полицейских услуг.

Клиентов много: спортивные арены, оборонный «Дагдизель», аэропорт Махачкалы — который гораздо ближе к Каспийску, чем к столице Дагестана. Именно у начальства аэропорта незадолго до гибели лейтенант Нурбагандов вытянул очень старую, закрепленную судебным решением «дебиторку» — и это за неполные два месяца службы в Каспийске. До этого два года Магомед трудился на той же должности в горном Левашинском районе, а после университета — красный диплом, разумеется — два с половиной года был не у дел, пока не устроился в Россельхозбанк водителем. В банковском отделении, где работал его отец, будущий Герой России провел более пяти лет.

«Думаю, Магомед всерьез подошел к вопросу карьеры в полиции, как он ко всему всегда и подходил, — полагает Заур Омаров — сам из Сергокалы, на четыре года старше Нурбагандова. — Не сразу после вуза, не в омут головой. Дядя в органах, куча родственников в органах. Присмотрелся, понял, что это его — и стал полицейским. Таким, как все».

Проявил ли как-нибудь себя до подвига юрисконсульт Нурбагандов — помимо борьбы с дебиторской задолженностью? «Никто и никогда не говорил, что Мага был суперкопом, — формулирует подполковник Омаров. — Просто вот я — не кабинетный офицер, участник многих спецопераций — не знаю, как бы отреагировал сам и что бы сказал, попав в его положение. Бой — одно дело. А тут, когда ты выехал на отдых, спал в палатке, потом у тебя на глазах убивают двоюродного брата… Когда ты связан, когда ты в плену, и ты понимаешь, что у тебя несколько секунд, потому что автомат на тебя наставлен… Я честно не знаю, что сказал бы». Впрочем, уверен Заур, сказав нечто вроде «братья, нас убивают и будут убивать, расходитесь», Магомед дальше не смог бы жить и сам: «Себе бы не простил».

Среди прочего, было решено повесить доску на стену отдела, где работал Магомед. Стена, однако, выглядит не менее позорно, чем кабинет с рабочим местом героя. У кого просить о помощи с ремонтом сейчас — непонятно: служба вневедомственной охраны с 1 октября перешла из МВД в только создающуюся Нацгвардию — где до проблем внешнего вида здания в Каспийске руки могут дойти не скоро. Хотя, говорят, мэрия собирается помочь.

«С лесом стало лучше»

«Эту карточку публиковать не стоит, — предупреждает завуч Абдурагимова, отделяя один снимок от десятка прочих из своего архива. — Рядом с Магомедом — мальчик-одноклассник, он позже в лес ушел, ставить такое на всеобщее обозрение не очень этично».


Сейчас лес — то есть бандитское подполье — уже не тот, каким он был хотя бы в 2012 году, когда в результате спецопераций в республике «положили» наибольшее количество зарубежных связников и местных идеологов.

Теперь дагестанским коммерсантам почти не «закидывают флешки» с требованиями передать там-то и тогда-то столько-то денег «на джихад», иначе... Иной раз приходящие за средствами курьеры пропадали без вести, но гораздо чаще деньги все же передавались бандитам.

«С конца девяностых только у нас в Сергокале убили семерых сотрудников, — говорит Рукият Ахметова. — Нас с мужем обстреливали, когда мы в доме были — он тоже в милиции. Тяжелый район, тяжелая обстановка, тяжелое время».

Магомед Нурбагандов — первый погибший полицейский за несколько лет, подчеркивают в Сергокале. Та же бандгруппа позже убила двоих сотрудников ГАИ, на въезде в город Избербаш: бандиты к имеющимся «калашникову» и «сайге» разжились табельными «макаровыми», с которыми их и ликвидировали в начале сентября.


«Обстрелять дом начальника уголовного розыска, а затем — дома сотрудников, выбежавших к нему на помощь, — перечисляет тактические приемы классического бандподполья Фатина Убайдатова, глава отдела информации МВД Дагестана, в прошлом — боевой офицер, от Ботлиха и далее везде. — Взорвать на камеру милицейский автомобиль. Ворваться в кабинет районного начальника и убить его, тоже на видео. Все это требует выучки и планомерности. Те, о ком мы с тобой говорим, — неопытные, необученные, хаотичные. Скорее всего, собирали видео для поступления на работу. Резюме на Сирию, ИГИЛ («Исламское государство», запрещено в РФ — прим. «Ленты.ру») или куда-то еще».

Братья — работают. Вопрос в том, насколько готово участвовать в этой работе общество.

Стикер как вызов

«Стихи, которые школьники на коленях читают в память о герое, — это наша специфика, это здесь вполне органично», — полагает Мухтар Амиров, и.о. руководителя координационно-информационного культурного центра при региональном министерстве печати и информации.

Увековечивание нового героя в республике идет полным ходом. По указанию Рамазана Абдулатипова создается сайт «Работаем, брат!» — про борьбу с экстремизмом в Дагестане и про ее героев. Все больше авто — и милицейских, и вполне обычных — со стикерами на задних стеклах: «Работайте, братья! Магомед Нурбагандов, Герой России». Стикеры придумали в дагестанском волонтерском объединении «Открытые сердца» и в социальном проекте «Дагестан против». «Против коррупции, против экстремизма, против всего того, что мешает нормально жить в республике», — поясняет Мухтар. Было также предложение стилизовать Магомеда под Че Гевару и наносить его портрет на стены домов в виде граффити. «Черно-белый принт, трафаретом, красиво, — рассуждает Мухтар. — Хотя это все же немного не для Махачкалы, чтобы само по себе идти. Вот в Питере граффити бы очень органично зашли», — уверен Амиров, долго проживший в Северной столице.


Гораздо больше общественной пользы Мухтар Амиров видит в школьных уроках мужества, с разбором подвига Нурбагандова. «Отечественная война, о которой обычно говорят на уроках мужества, очень далека от нынешних ребят, — полагает чиновник. — Даже ботлихские события 1999 года (отражение местным ополчением атаки боевиков Шамиля Басаева и Хаттаба в Ботлихском и других районах Дагестана. — прим. «Ленты.ру») от них уже не близко. А тут — яркий образ. Пробравший даже людей, которые никогда не задумывались о том, что есть Дагестан, а в нем — какие-то конфликты между честными гражданами и боевиками».

Даже стикеры на машинах для Мухтара Амирова — признак изменения общественных настроений: «Раньше лес и родственники в лесу были больше делом полиции, служб — и твоим тихим личным делом, если это твой родственник. Теперь тем, кто выбрал незаконный путь, открыто дают понять, что большинство людей не принимает подобного. Что есть путь, гораздо более одобряемый. Да, в том числе и этими наклейками».

«Если мне что-то скажут или машину поцарапают — это разве проблема? — говорит Хабиб, занимающийся извозом между Махачкалой и Сергокалой. — Проблема — если я буду молчать. У меня есть родные там. Надоело молчать и за них трястись. Магу знал, хороший. Не затрясся. И я не буду».

Юрий Васильев, Дагестан — Москва