Финны не сошли с ума внезапно, как говорят многие – в реальности мы просто не замечали тот факт, что реваншизм все эти годы был важной частью финского самосознания.

Замет­ность Фин­лян­дии в коа­ли­ции обу­слов­ле­на огол­те­лой даже на фоне дру­гих участ­ни­ков русо­фо­би­ей ее руко­вод­ства. Обхо­дит­ся это неде­ше­во – на днях мини­стер­ство финан­сов Фин­лян­дии пред­ста­ви­ло про­ект бюд­же­та стра­ны, кото­рый пред­по­ла­га­ет сокра­ще­ние рас­хо­дов на жилищ­ный фонд, обра­зо­ва­ние и нау­ку, но при этом воен­ный бюд­жет уве­ли­чи­ва­ет­ся в шесть раз. И это на фоне «схло­пы­ва­ния» тури­сти­че­ско­го биз­не­са, серьез­ных про­блем в дере­во­об­ра­ба­ты­ва­ю­щей и бумаж­ной про­мыш­лен­но­сти, утра­ты боль­шей части рын­ка сбы­та сво­ей пище­вой про­дук­ции в свя­зи с кон­фрон­та­ци­ей с Рос­си­ей.

Похо­жая ситу­а­ция харак­тер­на и для дру­гих евро­пей­ских стран, но если, напри­мер, в Гер­ма­нии уси­ли­ва­ет­ся анти­во­ен­ное дви­же­ние, то в Фин­лян­дии пер­спек­ти­ва сво­ра­чи­ва­ния соци­аль­ной сфе­ры и сни­же­ния уров­ня жиз­ни ради сомни­тель­но­го сча­стья еще раз поучаст­во­вать в войне с Рос­си­ей не вызы­ва­ет серьез­ных про­те­стов. По край­ней мере, пока.

Этот фено­мен име­ет дав­нюю предыс­то­рию. Как извест­но, Фин­лян­дия обре­ла неза­ви­си­мость в 1917 году, успев побы­вать до это­го швед­ской про­вин­ци­ей и Вели­ким кня­же­ством в соста­ве Рос­сий­ской импе­рии. Нынеш­няя тер­ри­то­рия стра­ны, насе­лен­ная язы­че­ски­ми пле­ме­на­ми сумь и емь, начи­ная с ХI века ста­ла аре­ной жест­ко­го сопер­ни­че­ства Шве­ции и Нов­го­ро­да. Но после Смут­но­го вре­ме­ни шве­ды надол­го уко­ре­ни­лись на тер­ри­то­рии буду­щей Фин­лян­дии. Эта швед­ская про­вин­ция ока­за­лась под дла­нью рус­ско­го госу­да­ря после вой­ны со Шве­ци­ей 1808–1809 годов. После это­го фин­ны впер­вые полу­чи­ли свою госу­дар­ствен­ность – в виде Вели­ко­го кня­же­ства Фин­лянд­ско­го (Вели­ким кня­зем Фин­лянд­ским ста­но­вил­ся рус­ский импе­ра­тор) на пра­вах широ­кой авто­но­мии. Но, по сути дела, мож­но было гово­рить о кон­фе­де­ра­ции – фин­ны не слу­жи­ли в рус­ской армии (с 1877 года у них была своя), не пла­ти­ли нало­гов в общую каз­ну, исполь­зо­ва­ли соб­ствен­ную валю­ту (фин­скую мар­ку), име­ли свой пар­ла­мент (Сейм) и Кон­сти­ту­цию. Фин­ские жен­щи­ны пер­вые в мире полу­чи­ли изби­ра­тель­ное пра­во. Госу­дар­ствен­ны­ми язы­ка­ми в кня­же­стве были фин­ский и швед­ский. Бла­го­да­ря нало­го­вым льго­там, в Фин­лян­дии, ранее заху­да­лой аграр­ной про­вин­ции, нача­ла стре­ми­тель­но раз­ви­вать­ся про­мыш­лен­ность, ее насе­ле­ние за сто­ле­тие уве­ли­чи­лось в 10 раз! Если к кон­цу XVIII века фин­нов было не более 300 тысяч, то к нача­лу XIX их было три мил­ли­о­на.

Цен­ность Фин­лян­дии состо­я­ла преж­де все­го в ее стра­те­ги­че­ском поло­же­нии, как фор­по­ста на под­сту­пах к рус­ской сто­ли­це. Алек­сандр I и его пре­ем­ни­ки осы­па­ли фин­нов мило­стя­ми и льго­та­ми, наде­ясь заво­е­вать их лояль­ность, пока­зав раз­ли­чие в их поло­же­нии в соста­ве Рос­сии и Шве­ции, где они были суще­ства­ми вто­ро­го сор­та, с кото­ры­ми было не при­ня­то счи­тать­ся – все руко­во­дя­щие долж­но­сти в армии и граж­дан­ской адми­ни­стра­ции зани­ма­ли толь­ко этни­че­ские шве­ды. (Забав­но, кста­ти, что и нынеш­ний пре­зи­дент Фин­лян­дии Алек­сандр Стубб – швед). Шве­да­ми были свя­щен­ни­ки и боль­шая часть город­ских жите­лей.

Надо ска­зать, что пер­во­на­чаль­но рас­чет рус­ских вла­стей сра­бо­тал пол­но­стью. Напри­мер, во вре­мя Крым­ской вой­ны фин­ны про­де­мон­стри­ро­ва­ли без­услов­ную вер­ность короне, а фин­ские доб­ро­воль­цы доб­лест­но отра­жа­ли ата­ки англи­чан на Бал­тий­ское побе­ре­жье. В бла­го­дар­ность за вер­ность и муже­ство Алек­сандр II осы­пал фин­нов новы­ми льго­та­ми.

Одна­ко при­мер­но в то же самое вре­мя в Вели­ком кня­же­стве нача­ли раз­ви­вать­ся ради­каль­ный фин­ский наци­о­на­лизм и сепа­ра­тизм, источ­ни­ком кото­рых были… шве­ды. В Вели­ком кня­же­стве Фин­лянд­ском шве­ды про­дол­жа­ли оста­вать­ся при­ви­ле­ги­ро­ван­ной про­слой­кой. Обра­зо­ван­ная часть насе­ле­ния была прак­ти­че­ски пол­но­стью пред­став­ле­на этим этно­сом. Все поме­щи­ки, люте­ран­ское духо­вен­ство, боль­шая часть куп­цов – шве­ды. Рус­ские зако­ны не выде­ля­ли наци­о­наль­но­сти, все полу­чи­ли рав­ные пра­ва, про­сто у шве­дов был изна­чаль­но «боль­ший задел». Но они, поми­мо тос­ки по исто­ри­че­ской родине, не мог­ли про­стить рус­ским имен­но того, что были урав­не­ны в пра­вах с пре­зи­ра­е­мы­ми фин­на­ми. И в этом они виде­ли угро­зу сво­е­му доми­ни­ру­ю­ще­му поло­же­нию. И это не был всплеск швед­ско­го пат­ри­о­тиз­ма – дале­ко не все они хоте­ли воз­вра­щать­ся в состав Шве­ции, боль­шая часть меч­та­ла о сво­ей неза­ви­си­мой «Швед­ской Фин­лян­дии». Те фин­ны, кото­рым уда­ва­лось под­нять­ся по соци­аль­ной лест­ни­це, полу­чить обра­зо­ва­ние, стать куп­ца­ми или чинов­ни­ка­ми, ста­но­ви­лись не «обру­сев­ши­ми», а «ошве­див­ши­ми­ся», и очень часто – сто­рон­ни­ка­ми идео­ло­гии сепа­ра­тиз­ма.

Когда в Петер­бур­ге на рубе­же ХХ века спо­хва­ти­лись, было уже позд­но. Попыт­ки про­ти­во­сто­ять сепа­ра­тиз­му и урав­нять в пра­вах на тер­ри­то­рии кня­же­ства дру­гих под­дан­ных импе­рии с мест­ны­ми уро­жен­ца­ми было рас­це­не­но как «насиль­ствен­ная руси­фи­ка­ция» и «гоне­ния». «Про­све­ти­тель­ские круж­ки» транс­фор­ми­ро­ва­лись в тай­ные (в том чис­ле и тер­ро­ри­сти­че­ские) обще­ства, свя­зан­ные с ино­стран­ны­ми раз­вед­ка­ми. Так, пре­кра­щен­ная рос­сий­ски­ми вла­стя­ми в 1903 году дея­тель­ность фин­ско­го тай­но­го обще­ства «Кагаль», была немед­лен­но воз­об­нов­ле­на в Сток­голь­ме.

Нача­ло Пер­вой миро­вой вой­ны было вос­при­ня­то сепа­ра­ти­ста­ми как шанс на реа­ли­за­цию сво­их пла­нов – кай­зе­ров­ская Гер­ма­ния обе­ща­ла «осво­бож­де­ние» Фин­лян­дии. В соста­ве немец­кой армии были сфор­ми­ро­ва­ны кор­пу­са фин­ских еге­рей, вое­вав­ших про­тив Рос­сии. Во вре­мя граж­дан­ской вой­ны в самой Фин­лян­дии эти фор­ми­ро­ва­ния вне­сут реша­ю­щий вклад в захват вла­сти в стране.

После Октябрь­ской рево­лю­ции, 4 декаб­ря 1917 года, фин­ский сенат про­воз­гла­сил неза­ви­си­мость Фин­лян­дии. 31 декаб­ря 1917 года ее при­зна­ло совет­ское пра­ви­тель­ство. Еще вою­ю­щая Гер­ма­ния нача­ла пере­брос­ку на тер­ри­то­рию Фин­лян­дии фор­ми­ро­ва­ния фин­ских еге­рей, в стране вспых­ну­ла граж­дан­ская вой­на, глав­ной жерт­вой кото­рой ста­ло рус­ское и вооб­ще «неко­рен­ное» насе­ле­ние. И если фин­ские крас­но­ар­мей­цы вели тер­рор сугу­бо по клас­со­во­му прин­ци­пу, то «белые» – еге­ря и шюц­кор (охран­ный кор­пус) – осу­ществ­ля­ли этни­че­ские чист­ки, про­ще гово­ря, уни­что­жа­ли рус­ских. Толь­ко в одном Выбор­ге было уни­что­же­но от трех до пяти тысяч мест­ных жите­лей рус­ско­го про­ис­хож­де­ния. Это не было «экс­цес­сом испол­ни­те­ля» – к физи­че­ско­му уни­что­же­нию всех рус­ских пря­мо при­зы­ва­ли фин­ские поли­ти­ки и СМИ.

В это же вре­мя была про­воз­гла­ше­на кон­цеп­ция «Вели­кой Фин­лян­дии», кото­рая в самом ради­каль­ном вари­ан­те пред­по­ла­га­ет объ­еди­не­ние под рукой Хель­син­ки всех фин­но-угор­ских наро­дов (а подав­ля­ю­щее их боль­шин­ство про­жи­ва­ет в Рос­сии) подоб­но идее сли­я­ния всех тюрок в «Вели­кий Туран».

Ситу­а­ция в охва­чен­ной Граж­дан­ской вой­ной Рос­сии дава­ла надеж­ды на реа­ли­за­цию этих пла­нов. Уже в 1918 году фин­ские отря­ды вторг­лись на тер­ри­то­рию Совет­ской Рос­сии. Воз­гла­вив­ший фин­ских белых быв­ший рус­ский гене­рал, этни­че­ский швед Карл Густав Ман­нер­гейм (так и не выучив­ший как сле­ду­ет за всю жизнь фин­ский язык) дал «рыцар­скую» клят­ву «не вкла­ды­вать меч в нож­ны» (в исто­рио­гра­фии извест­на как «Клят­ва меча»), пока не захва­тит всю Каре­лию. Сле­ду­ю­щая фин­ская агрес­сия с попыт­кой захва­та совет­ских земель после­до­ва­ла в 1921–1922 годах.

Далее была совет­ско-фин­ская вой­на 1939–1940 годов и уча­стие Фин­лян­дии в бое­вых дей­стви­ях Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны на сто­роне Гит­ле­ра в 1941–1944 годах («Вой­на-про­дол­же­ние», как ее назы­ва­ют фин­ны).

Все это вре­мя фин­ская офи­ци­аль­ная про­па­ган­да усерд­но фор­ми­ро­ва­ла из Рос­сии и рус­ских образ вра­га. Утвер­жда­лось, что имен­но Рос­сия – коло­ни­за­тор и угне­та­тель, под «окку­па­ци­ей» кото­рой нахо­дят­ся «искон­ные фин­ские зем­ли», а их «осво­бож­де­ние» – вели­кая мис­сия фин­ско­го наро­да. Еще в 1935 году гла­ва совет­ско­го внеш­не­по­ли­ти­че­ско­го ведом­ства Мак­сим Лит­ви­нов сви­де­тель­ство­вал: «Ни в одной стране прес­са не ведет так систе­ма­ти­че­ски враж­деб­ной нам кам­па­нии, как в Фин­лян­дии. Ни в одной сосед­ней стране не ведет­ся такая откры­тая про­па­ган­да за напа­де­ние на СССР и оттор­же­ние его тер­ри­то­рии, как в Фин­лян­дии».

Подоб­ное «вос­пи­та­ние» фин­нов дало свои пло­ды: даже гит­ле­ров­цы при­зна­ва­лись, что их шоки­ро­ва­ла жесто­кость фин­нов в отно­ше­нии совет­ских воен­но­плен­ных и мир­ных жите­лей.

Как извест­но, Ман­нер­гейм, став в 1944 году пре­зи­ден­том Фин­лян­дии, про­явив неве­ро­ят­ную поли­ти­че­скую гиб­кость, заклю­чил сепа­рат­ный мир с СССР и даже ухит­рил­ся при­мкнуть к анти­гит­ле­ров­ской коа­ли­ции, успев пово­е­вать со сво­и­ми вче­раш­ни­ми союз­ни­ка­ми.

В 1948 году Совет­ский Союз и Фин­лян­дия заклю­чи­ли Дого­вор о друж­бе, сотруд­ни­че­стве и вза­им­ной помо­щи, кото­рый на дли­тель­ное вре­мя опре­де­лил харак­тер совет­ско-фин­лянд­ских отно­ше­ний. Резуль­та­том тес­но­го эко­но­ми­че­ско­го сотруд­ни­че­ства наших стран, а так­же ней­тра­ли­те­та Фин­лян­дии, ста­ло то, что она быст­ро опра­ви­лась после Вто­рой миро­вой вой­ны и, несмот­ря на свои доста­точ­но скром­ные соб­ствен­ные ресур­сы, ста­ла госу­дар­ством все­об­ще­го бла­го­ден­ствия. В годы холод­ной вой­ны Фин­лян­дия ста­ла свое­об­раз­ным мостом меж­ду нашей стра­ной и запад­ным бло­ком, что так­же ста­ло одним из фак­то­ров ее обо­га­ще­ния.

После рас­па­да СССР сотруд­ни­че­ство про­дол­жа­лось, и в север­ной сосед­ке мы были склон­ны видеть если не дру­га, то надеж­но­го и праг­ма­тич­но­го парт­не­ра. В июне 2014 года министр ино­стран­ных дел Рос­сии Сер­гей Лав­ров ска­зал, что доб­ро­со­сед­ские отно­ше­ния Рос­сии и Фин­лян­дии могут слу­жить при­ме­ром для дру­гих стран – и как сгла­зил. Фин­лян­дия актив­но под­дер­жа­ла санк­ции ЕС про­тив нашей стра­ны, все боль­ше и боль­ше вклю­ча­лась в анти­рос­сий­скую кам­па­нию кол­лек­тив­но­го Запа­да. В резуль­та­те сего­дня мы при­шли к ситу­а­ции, напо­ми­на­ю­щей пред­две­рие «Зим­ней вой­ны», когда Бри­та­ния и Фран­ция виде­ли в Фин­лян­дии таран про­тив СССР.

Фин­ны не сошли с ума вне­зап­но, как гово­рят мно­гие – в реаль­но­сти мы про­сто не заме­ча­ли тот факт, что реван­шизм все эти годы был важ­ной частью фин­ско­го само­со­зна­ния. Участ­ни­ки агрес­сии про­тив СССР про­дол­жа­ли полу­чать юби­лей­ные награ­ды, в 1958 году сва­сти­ка была воз­вра­ще­на в каче­стве одно­го из воен­ных сим­во­лов ВС стра­ны (после вступ­ле­ния в НАТО ее не ста­ли исполь­зо­вать из-за про­те­стов немец­ких воен­ных). Осно­ван­ный в 1940 году «Карель­ский союз», пре­сле­ду­ю­щий цель «воз­вра­ще­ния» Каре­лии (эмбле­ма орга­ни­за­ции – рука с мечом, отсы­ла­ю­щая к упо­мя­ну­той выше «клят­ве меча» Ман­нер­гей­ма), рабо­тал все эти годы – и про­дол­жа­ет рабо­тать сей­час. А к сто­ле­тию неза­ви­си­мо­сти Фин­лян­дии мини­стер­ство финан­сов этой стра­ны выпу­сти­ло юби­лей­ную моне­ту, на кото­рой изоб­ра­же­на сце­на рас­стре­ла бое­ви­ка­ми шюц­ко­ра жите­лей Выбор­га (изоб­ра­же­ние было ско­пи­ро­ва­но с извест­ной фото­гра­фии). Впро­чем, дан­ная моне­та вызва­ла скан­дал, и тогдаш­не­му мини­стру финан­сов Пет­те­ри Орпо при­шлось изви­нять­ся и объ­яс­нять, что его не так поня­ли. Но это был еще 2017 год, а сего­дня, ско­рее все­го, ника­ких изви­не­ний и не потре­бо­ва­лось бы – все ста­рые русо­фоб­ские нар­ра­ти­вы сей­час акту­а­ли­зи­ро­ва­ны. В Фин­лян­дии откры­то гово­рят о том, что Рос­сия ослаб­ле­на из-за укра­ин­ско­го кон­флик­та, и это откры­ва­ет пер­спек­ти­вы для реа­ли­за­ции с помо­щью НАТО про­ек­та «Вели­кая Фин­лян­дия» с явным наме­ком на «Вой­ну-про­дол­же­ние 2.0». Свои эко­но­ми­че­ские поте­ри из-за санк­ций Хель­син­ки стре­мит­ся ком­пен­си­ро­вать, «про­да­вая» НАТО и ЕС свою русо­фо­бию.

А неко­гда выпу­щен­ный джинн фин­ско­го наци­о­на­лиз­ма обра­тил­ся теперь про­тив фин­ских шве­дов, кото­рых сей­час в стране оста­лось не более пяти про­цен­тов. Мест­ные ради­ка­лы име­ну­ют их коло­ни­за­то­ра­ми и окку­пан­та­ми – «таки­ми же, как рус­ские». А в 2016 году сту­ден­ты Сток­гольм­ско­го уни­вер­си­те­та про­ве­ли опрос сре­ди фин­ских шве­дов. Соглас­но полу­чен­ным дан­ным, 70% респон­ден­тов живет с посто­ян­ным чув­ством угро­зы из-за сво­ей наци­о­наль­но­сти, а око­ло 60% под­вер­га­лись из-за это­го «сло­вес­но­му или физи­че­ско­му наси­лию». Буме­ранг фин­ско­го наци­о­на­лиз­ма вер­нул­ся спу­стя почти два сто­ле­тия.

Борис Дже­ре­ли­ев­ский