Впервые за пять лет прохладных отношений между Москвой и Лондоном министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон побывал в России для переговоров с Сергеем Лавровым.

Его визиту предшествовали два события. Сначала премьер-министр Тереза Мэй выступила на ежегодном банкете у мэра Лондона с агрессивной речью и высказала всё, что думает о России и Путине английская знать. Резюме её страстного и желчного послания было на удивление банальным: «Россия станет ценным партнёром, если научится играть по нашим правилам. А не то она столкнется с нашей решимостью…» При этом Терезу Мэй никто за язык не тянул и её спич не очень соответствовал атмосфере банкета. Уже тогда возник вопрос: что это с ней?

Затем, накануне визита Бориса Джонсона в Москву, британская контрразведка МИ-5 выпустила доклад, полный утверждений о том, что «русские являются грозным неприятелем, их операции настолько серьезны, что западные службы с ними не сравнимы». Доклад явно преследовал цель доказать каждому гражданину королевства, что он находится «под колпаком Москвы», а доблестная британская контрразведка предпринимает героические усилия для его защиты. Этот доклад не мог не иметь последствий для отношений с Россией, и без того испорченных маниакальной русофобией Лондона.

И ещё сам Борис Джонсон дал пару интервью перед приездом в Москву. В одном из них он сравнил Россию с древней Спартой как воплощением антидемократичности.

Российская дипломатия, досконально знающая механизмы формирования британской политики, сложила незатейливый паззл и поняла, что это обстрел перед наступлением и ничего продуктивного от визита Б. Джонсона в Москву ждать не приходится. Министр приехал прицениться, не изменится ли что-нибудь в позиции России по наиболее чувствительным точкам международной политики (Сирия, Иран, Северная Корея) перед президентскими выборами марта 2018 года.

Этим проблемам он и уделил внимание на встрече с С. Лавровым и услышал, что изменений не будет. Возникает вопрос: а надо ли было британскому министру предпринимать вояж, чтобы услышать заранее известный ответ? Однако ответ не выглядит однозначным.

Прежде всего, Лондон вынужден признать, что Россия стала играть важную роль во всех трёх названных проблемах. В Сирии, например, Россия держит под контролем военно-политическую обстановку и создаёт гарантии политического урегулирования. Это не нравится Вашингтону и Лондону, поскольку исключает вхождение во власть их ставленников, проигравших противостояние с Башаром Асадом. Хорошо, если бы Москва надавила на Асада и потребовала от него равного доступа к управлению страной всех заинтересованных сил. А уж там мастера «цветных революций» справятся. Пусть Россия на деле докажет свою приверженность демократии, не зря же её так темпераментно упрекают с берегов Темзы.

Только с Сергеем Лавровым очень сложно говорить на столь тонкие темы. Он таких гонцов во всех видах видел и едва ли пообещал Борису Джонсону хоть что-то.

С Ираном дело обстоит ещё сложнее. Борис Джонсон выразил желание Британии сохранить договорённость по «ядерному досье» нетронутой, но тут есть одно обстоятельство. Оно касается обороноспособности Ирана в случае обострения ситуации. РФ поставила иранцам только один полковой комплект зенитной ракетной системы С-300ПМУ, которого недостаточно для гарантированной защиты территории. Тегеран отказался от дальнейших закупок систем ПВО (в том числе С-400) по ряду причин и сделал ставку на собственную систему «Бравар 373», которая, по мнению специалистов, отстаёт по своим данным от российских систем. В случае дальнейшего нажима американцев на Иран и возможных военных угроз с их стороны вопрос о национальной обороне возникнет с новой силой. При этом новые поставки Россией современных комплексов будут рассматриваться англосаксами как враждебные действия. Пойдёт ли Россия на такие действия?

Однако Лавров знает, с кем имеет дело. Он не даёт ответа на такие вопросы.

Казалось бы, с Северной Кореей дело выглядит проще. Москва неоднократно заявляла, что не имеет возможности повлиять на Пхеньян и проблема должна решаться международными усилиями. А это означает уравнивание конфликтующих сторон в их претензиях по формуле «оба не правы» с последующей обоюдной заморозкой активности: остановкой американо-южнокорейских военных маневров и северокорейских ракетно-ядерных программ.

Только не в традициях англосаксов исходить из формулы «оба не правы». Как известно, они всегда и везде правы. И если с КНР на эту тему вообще невозможно говорить – Китай твёрдо стоит на позициях взаимной «заморозки», то, возможно, Россия перед выборами хотя бы даст более выгодный вариант решения проблемы? Например, согласится на окончательное удушение КНДР экономическими санкциями. Именно об этом говорят сейчас дипломаты США и Великобритании на всевозможных площадках. Однако и тут никакого успеха. Борис Джонсон услышал в Москве о равной ответственности сторон в этом кризисе.

В общем, министр из Лондона мог бы и не приезжать, хотя взаимные заверения о желании дружить – тоже движение в нужном направлении.

Правда, есть один практический момент, связанный с информацией о том, что спецслужбы двух стран активизируют сотрудничество в преддверии чемпионата мира по футболу 2018 года в плане борьбы с терроризмом.

Это очень типично для англосаксов. Пока у них в обмене информацией не было нужды, они опустили сотрудничество до нулевого уровня. Не выдавали России даже самых отпетых преступников, несмотря на все доказательные документы. Или гадили, как могли, организуя антироссийские кампании, в том числе с выдворением «российских шпионов» опять же без всяких доказательств. Но вот на горизонте появился «жареный петух» – количество английских футбольных болельщиков на чемпионате будет очень большим и вероятность проведения террористических актов против них исключить нельзя. Ну, значит, можно начинать разговор с российскими спецслужбами. Всё в духе англосаксонской политики, практикуемой веками.

И очевидно лишь, что Сергей Лавров ни на минуту не забывал о правиле, которое сформулировал один из основателей русской геополитики, знаменитый военный разведчик Алексей Едрихин (Вандам): «Хуже вражды с англосаксом может быть только одно – дружба с ним». Источник